Джо Караганис - Медиа-пиратство в развивающихся экономиках

Схожая логика применима для других зависимых от программного обеспечения бизнесов, таких как, например, печать. Прибыль здесь неизменно мала, и такие бизнесы редко начинают, крепко стоя на финансовых ногах. Софтверные издержки на работника или одно место могут легко доходить до $3000, [161] Издатель требует покупки трех-четырех программ на место: обычно минимально требуется набор Adobe Creative Suite 5 ($1800) и стандартный пакет Microsoft, а также различные утилиты. а бизнес с любым более-менее значимым объемом производства требует множества рабочих мест.

В то время как реалии подталкивают малый бизнес к использованию пиратского программного обеспечения, такой выбор сопряжен с риском. Малый бизнес часто виден и потенциально уязвим к полицейским проверкам и частным расследованиям. Возможность эффективно управлять софтверными лицензиями сама по себе роскошь, получаемая от размера. Поддержание в должном состоянии документов о лицензионных договорах для многопользовательских версий различных компьютерных программ годами и между компьютерами — это своего рода вызов для компаний, у которых нет профессионального IT отдела, что в свою очередь ставит под удар добросовестных покупателей софта. Большим корпорациям, наоборот, лучше удается поглощать издержки лицензирования и, что важно, разрывать сделки с продавцами программного обеспечения и защищать себя от обвинений в нарушении авторских прав — факторы, которые, в свою очередь, делают маловероятными шансы, что они будут пойманы. Следовательно, законы обрушиваются со всей силой на малый бизнес, где проверки и наказания могут оказаться фатальными.

Следовательно, как и в розничной торговле, разность цен между официальной и пиратской медиа продукцией формирует огромную структуру возможностей для бизнеса в России. Так как только большие компании с большой капитализацией могут позволить себе работать в соответствие с законами, кампании по пресечению нарушений дают фактически коммерческие преимущества этим фирмам, делая конкурентоспособность и восприимчивость к инновациям более затратными и безнадежными. Хотя большой бизнес будет описывать это давление для сохранения легальности как дополнительные издержки, история последних пятнадцати лет в России — это однозначно олигополистическая история самосохранения коммерческого преимущества больших игроков. Возможно, требование о соблюдении прав интеллектуальной собственности, неизбежно, стало частью этой динамики.

Бедность легального предложения — ключ к пониманию культурной составляющей пиратского рынка. Не беря в расчет альбомы — международные хиты, большинство зарубежной музыки нельзя приобрести легально в России, даже в Санкт-Петербурге, втором по размеру медиа рынке в стране. На провинциальных рынках выбор ещё меньше. Официальные дистрибуторы обычно не распространяют те жанры или артистов, которые упали ниже воспринимаемой границы международной популярности. Производители делают такой же выбор из-за высоких издержек лицензирования зарубежных работ.

Рост сетевых магазинов, централизованного производства и распространения, давление полиции на маленькие розничные точки являются как способствующими причинами, так и симптомами этой проблемы. Все работает на то, чтобы уменьшить роль отношений с клиентами в розничной торговле. Местные взаимосвязи от покупателей к розничным торговцам, дистрибуторам и производителям стали намного менее частыми в новую эру диверсифицированных сетей — и, в конечном счете, стали характерной чертой «нелицензионных» розничных продаж и производства. Рыночное преимущество пиратских продавцов заключается не только в цене, но также и в близости к спросу покупателя и большей свободе для внедрения компиляций, мэшапов (интернет приложение, объединяющее данные из нескольких интерактивных источников) и других альтернативных форматов для удовлетворения спроса. Большее разнообразие контента на пиратских рынках, в частности, важно для групп, считающих себя тесно связанными с международной культурной средой — особенно образованных, чаще это городская российская интеллигенция, для которой доступ к широкому выбору культурных товаров — условие культурного соучастия.

Беседы со старыми жителями Санкт-Петербурга дают полную картину роли пиратства в переходе от коммунизма. Социальная сознательность большинства образованных россиян в коммунистическую эру была сформирована через потребление цензурированных товаров западной культуры — обычно доступной через черный рынок и другие нелегальные сети (Baker 1999). Окончание коммунистической цензуры высвободило огромный сдерживаемый спрос на такие произведения. Огромный выбор книг, фильмов и музыки стал доступен на рынке, но по ценам, которые были доступны лишь для немногих россиян. Пиратство — сначала книжное и кассетное, а в более недавнем времени дисковое и цифровое — стало основным средством решения этой проблемы.

В большей степени, ниша культурного разнообразия в российских городах была заполнена специализированными музыкальными/видео магазинами, обычно работавших в нише кино и музыкальных субкультур. Так как официальные производители и дистрибуторы в России не могли эффективно лицензировать и производить для малых рынков, специализированные магазины главным образом работали с пиратской продукцией. Часто они были единственными поставщиками целых категорий музыки и фильмов.

Менеджмент таких магазинов часто включал в себя смесь бизнеса и профессии. В нашем исследовании, владельцы магазинов постоянно подчеркивали свой вклад в образование российской аудитории. Такие размышления не избавляют от морального аспекта пиратства, но в целом превалируют над ним.

«Что касается моральной стороны вопроса, то бесспорно нет ничего хорошего в нарушении чьих-либо прав. Здесь нечем гордиться. Но я делаю это не для того, чтобы сделать гигантскую прибыль; Я делаю это, поскольку считаю, что люди в этой стране, в этом городе должны иметь доступ к хорошей музыке и хорошим фильмам. Делая это, я не стану богатым, это я могу сказать наверняка. Но люди получат доступ к этим вещам».

В 2009 году в Санкт-Петербурге было всего лишь несколько специализированных магазинов, продающих музыку и фильмы, и плюс два или три, специализирующиеся только на продажах видео. Социальная роль этих магазинов выходит далеко за пределы традиционных функций розничной торговли медиа бизнеса. Они объединяют местные сообщества коллекционеров музыки и фильмов и служат более широкой культурой энтузиазма, продавая виниловые пластинки и вторичную литературу, организовывая просмотры фильмов, и, возможно, что наиболее важно — продвигая местных малоизвестных артистов. Несколько магазинов имеют библиотеки MP3 и MP4 файлов, которые могут быть скомпилированы и записаны по заказу. Диалог между покупателями и розничными торговцами формирует как рынок товаров, так и предлагаемые услуги.