Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 127

Кстати, работа с пространством сыграла особенную роль и в становлении наших моделей, поддерживаемых при взаимодействии людей. Наука как совокупность положений, последовательно выводимых из начальных принципов и проверяемых наблюдений, выросла из «Начал» Евклида, а сами «Начала» подвели итог опыту работы с пространством. Нет-нет, я не хочу преуменьшить роль предшественников Евклида, да и как можно преуменьшить роль «отца всех наук» Аристотеля. Но всё же первую (по крайней мере из дошедших до нас) целостную дедуктивную систему создал именно Евклид. Итак, есть кое-что общее в развитии индивидуальных моделей социальных насекомых и нашей коллективной модели действительности — науки.

А какие особенности являются для наших внутренних моделей действительности уникальными? Нет-нет, я говорю не об уникальности наших отношений со средой, которую обсуждал в серии «кофейных» колонок ( этаи четыре следующих) год назад. Тогда, год назад, я намеренно отказался от обсуждения особенностей внутреннего мира разных существ. Но раз мы можем высказывать суждения о работе моделей муравьёв, мы можем задуматься и о работе собственных моделей. И какие же особенности таких моделей являются нашей прерогативой?

Об этом – не сейчас.

К оглавлению

Опубликовано29 июня 2012 года

Одна из фундаментальнейших астрономических картинок — диаграмма Герцшпрунга-Рессела. По ней одной можно рассказать треть всей астрономии. Простота и ёмкость диаграммы ГР порождает искушение и всё остальное выстроить так же красиво и упорядоченно. Автору одного из астрономических блогов пришла в голову замечательная идея: нанести на диаграмму самих астрономов, по оси Х откладывая количество научных работ, а по оси Y — количество упоминаний в Гугле. Технология построения диаграммы подробно описана в блоге.

Как и настоящая диаграмма ГР, персонифицированная диаграмма разделена на последовательности. Верхнее положение в ней занимают медиа-звёзды — астрономы, у которых показатель абсолютной известности составляет примерно один Мегагугль при не всегда большом количестве научных публикаций. Из верхнего левого в нижний правый угол идёт главная карьерная последовательность , состоящая из типичных астрономов, популярность которых растёт соразмерно с их научным багажом. Наконец, в нижней части диаграммы располагается последовательность тёмных астрономов , публикующих статьи, но неизвестных поисковикам (вряд ли такие существуют в природе — статьи ведь тоже индексируются).

В комментариях к сообщению блога методику построения диаграммы изрядно раскритиковали, но на ней, тем не менее, наглядно проявляется совершенно очевидный факт (подтверждающий общую осмысленность диаграммы!): широкая известность учёного вовсе необязательно связана с его научными успехами. Выше всех на последовательности медиа-звёзд находятся Карл Саган и Стивен Хокинг — весьма значительные учёные. Но кто знает об их научных исследованиях? Много ли народа без «Википедии» скажет, чем в астрономии занимался Саган? Зато все знают, что по его книге снят фильм с Джоди Фостер! Конечно, все слышали, что Хокинг занимается чёрными дырами. Но эта информация почерпнута не из научных статей, а лишь как довесок к его человеческому подвигу. Три сотни статей у Сагана (по данным ADS), полторы сотни — у Хокинга. А количество хитов в Гугле у каждого превышает 10 миллионов! Сравните с Я.Б. Зельдовичем, который при пяти сотнях научных публикаций получает в Гугле меньше 20000 хитов по двум языкам.

К сожалению, разница между количеством статей и количеством упоминаний в интернете не всем понятна. Довольно часто приходится встречаться с мнением, что известный в интернете учёный и есть самый главный специалист. Помните, в 2004 году был шум, связанный с тем, что «Стивен Хокинг признал, что ошибался в отношении чёрных дыр»? Были (и остались) люди, которые восприняли это признание как свидетельство краха физики. Ну как же, Самый Главный Физик признал, что заблуждался! Тогда как на самом деле это признание никак не повлияло на работу подавляющего большинства физиков (они, поди, и не узнали о нём).

К этим рассуждениям меня побудил интереснейший человек — профессор принстонского Института перспективных исследований Питер Голдрайх. Его звёздочка на диаграмме находится значительно ниже медиа-звёзд. У Голдрайха, правда, довольно много публикаций — около полутора сотен. Однако его имя и фамилию, заключённые в кавычки, Гугль находит меньше пяти тысяч раз.

При этом список тем, по которым Голдрайх писал статьи за последние полвека, прямо-таки ошарашивает: природа спирального узора в галактиках, резонансы в Солнечной системе, кольца и спутники планет, пульсары, планетарные туманности, мазеры, протопланетные диски, движение полюсов Земли, гелио- и астросейсмология, МГД-турбулентность... Причём, это не просто рядовые работы. Было бы преувеличением сказать, что каждая статья Голдрайха дала жизнь какому-либо «именному» эффекту или модели, но их явно больше, чем у типичного «академического гиганта».

Ещё одна особенность работ Голдрайха — короткие названия и небольшое количество соавторов. Когда я учился в аспирантуре, сосед по комнате в общежитии принёс как-то ксерокопию статьи с коротким, но ёмким названием «Water». Её автором был... Не помню, кто, но, кажется, Вайцзекер или кто-то того же уровня. И мы долго обсуждали тогда, что нужно быть признанным гением, чтобы редакторы разрешили тебе опубликовать не обзорную, а обычную статью о текущем исследовании с заголовком из одного-двух слов. К статьям Голдрайха это относится в полной мере: «Электродинамика пульсаров», «Молекулярные облака», «Образование планетезималей» или даже загадочное «Q в Солнечной системе». Ещё раз подчеркну: это не обзоры и не названия глав в учебнике. Это обычные статьи, названия которых у «обычных» авторов часто занимают пару-тройку строк.

Малое же число соавторов сам Голдрайх объяснил тем, что ему достаточно одного-двух человек, чтобы было с кем обсудить решаемую Голдрайхом проблему. Вот здесьможно найти весьма обширное интервью с Голдрайхом, где он объясняет и это, и многое другое. Интервью немаленькое, но очень интересное.

Я сам впервые столкнулся с идеями Голдрайха, когда вместе с коллегами из США соавторствовал в нескольких работах по молекулярному излучению в турбулентной среде. Наследие Голдрайха фигурировало в этих работах трижды. Во-первых, моделируя мазерное излучение молекулы гидроксила, мы опирались на одно из первых и ключевых теоретических исследований космического мазерного излучения, выполненное Голдрайхом, Кили и Кваном в середине 1970-х годов и известное теперь как модель GKK.