Компьютерра - Компьютерра PDA N151 (24.12.2011-30.12.2011)

Но так не бывает. Прошло лето, наступила осень. Сначала сентябрь, а потом и октябрь. И оказалось, что коса истории совсем не девичья и что хвататься за неё не следовало ни в коем случае. Юристы, гимназисты и учителя сиять перестали, а многие просто куда-то пропали. Писатели старались прочитать где-нибудь за половинный паёк лекцию о Некрасове или Чернышевском, журналисты после ликвидации небольшевистских изданий меняли либо убеждения, либо профессию, торговля прекратилась, а Учредительное собрание было распущено в связи с усталостью караула.

Повезло.

Усталый караул – это прекрасно. Люди с винтовками, с гранатами и штыками хотят поесть и поспать. Им нет дела до бойких говорунов. Пусть только поскорее очистят помещение, и ладно.

Будь караул бодрый, может, никто из здания Таврического и не вышел бы. Вон, к Шингарёву и Кокошкину бодрые пришли, и что получилось…

Автор: Киви Берд

Опубликовано 28 декабря 2011 года

- Вторая часть статьи. Начало читайте здесь.

Одна из главных проблем с применением роботов на войне - это зачастую негативное отношение людей к подобной технике, особенно в тех странах, где её применяют.

Патрик Лин признает, что сегодня всё чаще слышны критика и слова о том, что использование дронов в войне или миротворческих миссиях не помогает Америке "завоевать сердца и умы" местного населения. Например, быстро стало ясно, что естественное желание американцев отправить своих роботов патрулировать Багдад ради поддержания мира и спокойствия в городе воспринималось бы населением просто как нежелание "освободителей" физически контактировать с местным населением.

Что же касается применения дронов в боевых действиях, то противники США регулярно изображают американцев как нечестных и трусливых - за откровенное нежелание вступать при сражении в непосредственные контакты человека с человеком.

Американские аналитики признают, что этот аспект боевой роботехники играет на руку противникам - подпитывает их пропаганду, в итоге приводя к появлению новых боевиков и террористов.

Ещё один источник проблем - грубые и неуклюжие попытки сформировать позитивный образ боевых роботов в глазах американской общественности и международного сообщества.

В качестве примера Лин приводит транслировавшееся не так давно интервью по телевидению, в котором один из высокопоставленных американских военных отвечал на озабоченность общества тем, что дроны делают войну чересчур простым и лёгким занятием. Опасение людей вызывает то, что с помощью таких дронов-самолётов, вооружённых ракетами, их операторы, находящиеся за многие тысячи километров в комфортной и абсолютно безопасной обстановке, способны наносить смертоносные удары по целям, которые для них ничем не отличаются от антуража видеоигры.

Отвечая на эту озабоченность, военный начальник не придумал ничего умнее, чем уподобить применение дронов США действиям библейского героя Давида, который использовал пущенный из пращи камень для победы над гигантом Голиафом. По мнению этого военного мыслителя, раз Священное писание подразумевает право Давида на использование метательного орудия, значит, оно оправдывает и американские дроны, вооружённые ракетами.

Даже оставляя в стороне саму логику столь сомнительной аргументации, несложно сообразить, что отсыл к религиозным текстам для обоснования своей правоты в нынешних военных конфликтах не может приводить ни к чему иному, кроме как к дополнительному усилению трений и разжиганию ненависти.

Ещё одна проблема, связанная с применением военных роботов: дроны, вооружённые ракетами и другим оружием летального действия, могут не соблюдать международных законов о гуманном поведении при боевых действиях. То есть, иначе говоря, общепринятых законов войны.

Например, критики боевой роботехники отмечают, что нельзя позволять роботам принимать свои собственные решения об атаке, потому что роботы не имеют технической возможности отличать сражающихся от тех, кто не участвует в сражении. То есть роботы не отвечают "принципу различения", который имеется в документах вроде Женевской конвенции.

Этот принцип требует, чтобы оружие никогда не было нацелено на тех, кто не участвует в сражении. Однако неоспоримо, что для робота чрезвычайно сложно отличить террориста, направившего на него свою пушку, от, скажем, девчушки, указывающей на него рожком с мороженым. Хуже того, в реальных условиях сегодняшних войн даже людям порой бывает чрезвычайно непросто соблюдать этот принцип, поскольку боевик в Афганистане, скажем, легко может выглядеть точно так же, как обычный местный пастух, нередко имеющий при себе автомат AK-47, чтобы защищать свое стадо коз.

Другой предмет для серьёзнейшего беспокойства - то, что использование летальных роботов легко оборачивается непропорциональным применением силы относительно масштаба военной задачи. Имеются в виду так называемые "сопутствующие потери" или непреднамеренные смерти оказавшихся поблизости и ни в чём не повинных гражданских людей. Сегодня на Ближнем Востоке такое происходит сплошь и рядом - при ударах ракетами Hellfire, запускаемыми с борта дрона-самолёта Reaper для уничтожения ещё кого-то из выслеженных предводителей противников.

Спрашивается: какова "приемлемая степень" соотношения убитых невинных людей за каждого ликвидированного таким вот манером "плохого человека"? Два к одному? Или десять к одному? А может быть, и пятьдесят к одному?

Мало того, что никто и нигде в международном законодательстве не зафиксировал это численное соотношение. И тянется эта неопределённость, естественно, неслучайно. По свидетельству Лина, руководители некоторых стран вполне допускают ситуацию, при которой уничтожение врага ценится настолько высоко, когда соотношение "тысяча к одному" или даже больше того кажется допустимым в качестве «сопутствующих потерь".

Переходя к теме, особо актуальной для разведывательного сообщества, эксперт подчёркивает, что линия раздела между войной и шпионажем ныне становится всё более и более размытой.

Исторически складывалось так, что шпионаж не принято рассматривать в качестве подобающей причины для вступления в войну, поскольку война традиционно определяется как вооружённый физический конфликт между политическими сообществами.

Однако по той причине, что ныне всё больше и больше ценностей государства оказывается или в цифровой форме, или основано на информации, то делается вывод и о возможностях теперь атаковать - и соответственно быть атакованными - с помощью "некинетических" средств вооружения, то есть посредством кибероружия, которое выводит из строя компьютерные системы противника или похищает важную для него информацию.