Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 201

То, что ничего из противопоставления не выйдет, понял с первых кадров, в которых Наташа озвучила собственное представление о «правильной свадьбе»: она, переодетая в костюм русалки (обсессия детства), встречает на берегу моря своего избранного принца, плывущего к ней на парусной лодке. Ассоль, ёпрст. Чем это лучше быдлосвадьбы с конкурсами эротического мужского танца и пьянством до бессознательного скотства?

Да ничем! И «Горько!» блестяще иллюстрирует эту идею, уничтожая под конец все искусственные барьеры и разграничения на пути к катарсическому объединению поколений и социальных классов. Под занавес полуторачасовой буффонады, после того как персонажи упьются, наблюются, начистят друг другу морды, настреляются, наворуются, нахамят, натанцуются и наорутся до усёру, все в заключительных кадрах сольются в экстатическом объятии, проливая слезы счастья и осознания великого народного единства. Вон даже кинокритик Антон Долин не удержался и затянул на брудершафт с актёрами на экране «треклятую лепсовскую “Натали”»!

Фильма «Горько!» — очень весёлая, очень добротная и очень опасная кинокомедия. В последнее время я стал замечать, что именно этому жанру повсеместно в мире отводится роль главного убойного оружия идеологической пропаганды (чего стоят одни только «шедевры» Саши «Барона» Когана!). Выбор, впрочем, логичен, поскольку именно удачная комедия способна оказать на зрителя воздействие, не сопоставимое по мощи ни с какими драмами и трагедиями.

Правда, и требования к удачной комедии несопоставимо выше, чем к мелодраме или той же трагедии: снять по-настоящему смешной фильм очень и очень сложно. Создателям «Горько!» задача оказалась по плечу: фильм веселит и развлекает на протяжении полутора часов.

Расстраивает лишь самая малость — лживый пафос фильма, оправдывающий любую мерзость и скотскость хмельного, воровского, бездуховного и безнравственного бытия народа ради иллюзорной сверхзадачи — гражданского примирения. Из-за этого пафоса фильм «Горько!» я не могу расценивать иначе как образец охранительного казённого искусства. Правда, высококачественный и талантливый. Оттого — ещё печальнее.

К оглавлению

Опубликовано28 ноября 2013

Мне нравится, как обитатели виртуального пространства искренне верят в свою неуязвимость, недосягаемость, защищённость и безнаказанность. Видимо, есть что-то магическое в самой среде Интернета, подпитывающее эту всеобщую иллюзию.

Догмат «жизни в коконе», безусловно, является иррациональным и, видимо, религиозным убеждением (Абсолютная Свобода, Анонимность и Автономность = Отец, Сын и Святой Дух интернет-язычества). От этого, впрочем, он не перестаёт оставаться привлекательным для подавляющего большинства нетизанов.

О балансе между свободой и беспределом, справедливой критикой и глумлением, самореализацией и ущемлением прав окружающих в виртуальном пространстве можно дискутировать до бесконечности. Я лично давно не вижу в этом никакой практической пользы, поскольку каждый человек воспринимает мир не сообразно логике этого мира, а в жёсткой привязке с моральными и духовными ценностями, которые человеку привили в детстве (если повезло — то в семье, не повезло — на улице и в казённых учреждениях).

Получается, что мы спорим и дискутируем не ради истины и не для лучшего понимания собеседника, а для констатации банальных и давно всем известных истин (семейное воспитание и образование — это добро, школа улицы — это зло, бедность уродует детские души, богатство развращает и т. п.). Если вы не страдаете комплексом Руссо / Вольтера, вам подобные «откровения» всегда будут казаться обременительными.

Moralité вместо преамбулы в сегодняшнем «Битом Пикселе» призвано задать тональность очень необычному и чрезвычайно важному информационному поводу — вердикту, вынесенному вчера Верховным земельным судом Штутгарта в иске частного лица к организации Wikimedia Foundation.

Читатели, следящие за моими писаниями, не дадут соврать: до недавнего времени в 10 случаев из 10 я занимал сторону Виртуального Мира в его борьбе с поползновениями Риаллайфа на Священные Догматы (те самые Свободу — Анонимность — Автономность). Занимал не потому, что во всех 10 случаях Виртуальный Мир был прав, а потому, что он всегда выступал ответчиком и был вынужден обороняться от посягательств традиционного мира на установку красных флажков по жёсткому контуру и навязывание вериг в виде традиционных представлений о нравственности, авторском праве и т. п. И дело тут не в защите «маленького и слабого», а в выборе между двух зол в пользу меньшего. Таким меньшим злом мне всегда представлялись Священные Догматы Виртуального Мира.

Штутгартский вердикт в корне изменил ситуацию. Не столько потому, что в данном конкретном деле правда безусловно пребывала на стороне Риаллайфа, а не Виртуального Мира, сколько потому, что Риаллайф едва ли не впервые продемонстрировал такую меру здравого смысла, такое величие рассудительности, справедливости и гармоничного компромисса, что я, признаюсь, даже опешил. Никогда бы не подумал, что в Риаллайфе сохранилось столько мудрости, тем более — в трухлявой Европе, прогнившей до легализации педерастии.

Суть судебного иска заключалась в следующем. Некий немецкий предприниматель, которые по этическим соображениям фигурирует в деле под инициалом «Н», обратился в суд о защите чести и достоинства. У данного иска в нашем Отечестве так много омерзительных чиновничьих коннотаций, что заведомо проигрышно даже поминать данную статью вслух. Как бы там ни было, в Германии защита чести и достоинства не является средством борьбы с журналистами, поэтому никакой предвзятости поминание иска не вызывает (к чему и призываю читателей).

«Н» является владельцем локальной телевизионной станции, и этого обстоятельства оказалось достаточно, чтобы угодить в местную (немецкую) Википедию. Выяснилось, однако, что статья об «Н» была создана не ради прославления местной знаменитости, а ради сведения с ним счётов.