Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 208

Местом же действия служит мост Джорджа Вашингтона, проходящий над рекой Гудзон и соединяющий Нью-Джерси с соседним (и более населённым) штатом Нью-Йорк — а точнее, напрямую с островом Манхэттен. Вы, без сомнения, знаете, о чём речь: построенный в 30-х годах XX века, мост этот запечатлён в бесчисленном множестве фильмов. Американцы, с их склонностью к преувеличению собственных заслуг, считают его самым загруженным мостом мира, и в данном случае им хочется верить на слово: каждый год здесь проезжает более ста миллионов только автомобилей (а предусмотрено ещё и место для пешеходов и велосипедистов). Конструкция двухуровневая и содержит в общей сложности 14 полос. Понятно, что несмотря на высокую пропускную способность и платный въезд, пробки тут обычное дело.

Однако случившееся 9 сентября прошлого года оказалось в диковинку даже для видавших виды резидентов Манхэттена. Без всякого предупреждения от местных властей (которые, как выяснится позже, и сами понятия не имели о происходящем) въезд на мост Джорджа Вашингтона со стороны Нью-Джерси был ограничен. По инициативе так называемого Портового управления Нью-Йорка и Нью-Джерси, в ведении которого находится данный объект (а точнее, конкретно по инициативе одного из его высших чинов, Дэвида Уайлдштейна, посаженного в Управление Крисом Кристи) на верхнем уровне вместо трёх сильно нагруженных полос оставили только одну.

Ограничение продержалось пять дней и спровоцировало натуральный транспортный коллапс. Ладно ещё опоздавшие школьники (то были первые дни учебного года), но часами стояли в пробке и полиция, и пожарные, и парамедики, и позже было подтверждено, что как минимум один человек умер от сердечного приступа, так и не дождавшись приезда «скорой помощи».

Разъярённое население потребовало объяснений, и они были даны. Уайлдштейн или его подчинённые туманно пояснили, что схему движения изменили для проведения некоего транспортного исследования. Что, впрочем, быстро опровергли их же коллеги, заявившие, что ни о каком исследовании даже не слышали. Вот тогда и родилось подозрение, что пробку организовали намеренно — в качестве наказания некоторым местным политикам, не поддержавшим переизбрания Кристи на губернаторский пост.

За дело взялись журналисты, и по мере того, как скандал ширился, причастные лица начали один за другим покидать свои посты (ушёл в отставку и Уайлдштейн). Но напавшие на след ищейки извлекали всё новые материалы и на днях сорвали главный приз: было получено и обнародовано несколько тысяч электронных писем и текстовых сообщений (из какого-то интернет-пейджера вроде ICQ) между Портовым управлением и штабом Криса Кристи, однозначно свидетельствующих, что мост блокировали по инициативе ближайших соратников губернатора с целью устроить хаос, а результаты вызвали у организаторов ликование.

Скандал полыхает и сегодня. Крис Кристи стоит на том, что его обманули подчинённые (сами, мол, решили поиграть в «регулировщиков»), но ему мало кто верит, а независимые расследования теперь ведут власти, правоохранительные органы и политические соперники. Может быть, иди речь о чём-то другом, всё бы и обошлось, но Кристи наступил на самую больную мозоль обитателей Нью-Йорка и окрестностей — транспортную проблему. Так что дело пахнет керосином, и ему, похоже, придётся распрощаться не только с креслом губернатора, но и с президентскими амбициями, если вообще не сесть в тюрьму за коррупцию.

Короче говоря, политика в её лучшем виде... Однако эта история замечательна ещё и своим технологическим подтекстом. Присмотритесь к скриншоту, приведённому ниже (это и есть самая важная находка: Бриджит Келли, начальник штаба Кристи, даёт отмашку Уайлдштейну): люди Кристи пользуются для обсуждения щекотливых вопросов не служебной электронной почтой, а личными бесплатными ящиками на Yahoo! и Gmail. Почему? Потому что закон в США требует прозрачности от политиков и бизнеса: случись расследование, их могут обязать раскрыть служебную переписку. Так что, когда в декабре журналисты действительно пришли к Уайлдштейну с требованием показать архив сообщений между ним и офисом Криса Кристи, он с чистой совестью ответил: а таких нет!

Однако компрометирующие письма всё-таки всплыли— месяцем позже, когда Уайлдштейн представил их по запросу других интересующихся (в рамках расследования, инициированного законодателями). Вообще говоря, применение личных почтовых ящиков ещё не даёт стопроцентной гарантии приватности. Сегодня многие предприниматели и политики в Штатах пользуются «частным мылом», поскольку напрямую такая практика не запрещена: она скорее находится в «серой» правовой зоне, так что в каждом конкретном случае приходится разбираться, считать ли корреспонденцию служебной или личной, имеет ли конкретный субъект право сохранить её в тайне. Но в данном случае сыграл роковую роль другой фактор — принципиальное отличие электронной почты от бумажной.

Дело в том, что если бумажные письма существуют в единственном экземпляре, то электронные неизбежно множатся, оставляют след. Это почти смешно, ведь мы силимся сохранить «цифровую историю» там, где она, может быть, и не нужна (вспомните, какие усилия прилагают историки, чтобы «запечатлеть» Веб, см. « Хранить бы вечно, но...»), зато цифровые следы остаются сами, когда в них нет никакой необходимости и даже более того, когда желательно, чтобы их не оставалось ! В данном случае частная переписка Портового управления и штаба Криса Кристи, которая осела копиями на серверах (подчиняющихся законам США) компаний Google и Yahoo!, возможно, была автоматически учтена роботами АНБ. Следовательно, даже если сами корреспонденты очистили свои почтовые ящики, в один прекрасный день копии их писем теоретически могут всплыть по запросу суда, полиции или журналистов. Уайлдштейн не мог этого не понимать — и, когда дело дошло до показаний под присягой, счёл разумным предоставить в том числе и содержимое личного почтового ящика.

Насколько всё было бы проще, ведись переписка на бумаге: сожгли — и никаких следов! А теперь, как мрачно пошутил один из участников одного из многочисленных расследований, «извинениями им не отделаться».

P.S. Лекарство от «цифровой болячки» — обезличенные децентрализованные персональные коммуникации новой волны: BitMessage, TorChat и им подобные. А коррупция неизлечима.