Симонов Сергей - Цвет сверхдержавы - красный 2 Место под Солнцем

— Но пока что это — дело будущего. А сейчас я хочу познакомить вас с человеком, которому небольшая ЭВМ нужна уже сегодня, — Хрущёв повернулся и сделал знак кому-то в толпе, заполнившей небольшое помещёние СЛ-11.

Донельзя удивлённый Старос увидел, что сквозь толпу приглашённых к нему проталкивается сам Сергей Павлович Королёв, ещё недавно — совершенно секретный Главный конструктор.

— Здравствуйте, Филипп Георгиевич, — сказал Королёв.

— З-здравствуйте, Сергей Павлович, — слегка запнувшись от удивления, ответил Старос.

— Вот, хочу заказать вам управляющую машину для своего... — Королёв хотел привычно сказать «изделия», но после создания совершенно гражданского Главкосмоса многие запреты были сняты: — Для будущего советского космического корабля. Сделаете?

— Сделаем, конечно, — кивнул Старос. — Сроки какие?

— А сколько вам понадобится?

— Год на конструкцию, и год на отладку. Если будут готовы все комплектующие.

В конце 1956 года это было очень оптимистично и граничило с наглостью. Королёв усмехнулся.

— Если к 1960-му году успеете — уже хорошо, — сказал он. — Конечно, первого космонавта можно запустить и без управляющей ЭВМ в корабле, но с ней наши возможности возрастут многократно. А вот для фоторазведчика на основе этого же корабля, она просто незаменима — корабль сможет сам маневрировать в любой точке орбиты, сам ориентироваться на цель и проводить фотосъемку, а потом — сам садиться в нужную точку.

— Понимаю. Ради такого дела постараемся как можно быстрее, — сказал Старос.

— Как можно быстрее — не надо. Сделайте в срок и надёжно, — ответил Королёв.

— Вот и договорились, — улыбнулся Хрущёв. — Валерий Дмитриевич! — позвал он министра радиопромышленности Калмыкова. — Где там твои проекты постановлений?

Калмыков тут же протолкался к столу, где были разложены прототипы кубов памяти и других электронных элементов. Край стола был свободен. Никита Сергеевич пристроился прямо к этому краю и в таких «походных» условиях подписал целый пакет Постановлений и Указов: о создании Министерства электронной промышленности, о создании на базе СЛ-11 нового конструкторского бюро под обозначением КБ-2, о переподчинении новому министерству целого ряда заводов и производственных объединений, и т. д.

(В данной АИ не будет совнархозов, их заменят МНПО, поэтому и Госкомитетов не будет, остаются «нормальные» министерства, в отличие от Госкомитетов, объединяющие под общим руководством как НИИ, так и производственные мощности).

Ключевым моментом в принятых постановлениях было сосредоточение производства всей электронной компонентной базы в руках МЭП, включая электровакуумные лампы, кинескопы и производство дискретной полупроводниковой электроники, а также производство ЭВМ и электронно-механических периферийных устройств. За Минрадиопромом оставалась разработка и сборка из готовых компонентов различных радиоэлектронных изделий гражданского и военного назначения, от радиоприёмников и телевизоров, до радиолокаторов и головок самонаведения.

При разработке проекта постановления Министр радиопромышленности Калмыков поначалу этому воспротивился, но Хрущёв ответил так:

— Валерий Дмитрич! Кубиков в наборе всего-то пара десятков, а сколько из них всего разного сложить можно? А если ребёнку придётся самому себе кубики выпиливать — много он понастроит? Вот и будут ваши люди складывать изделия из готовых компонентов, а Александр Иваныч им кубики поставлять будет.

— Мне сейчас важно производство компонентной базы в одних руках сконцентрировать, чтобы вы делом занимались, а не кивали друг на друга, дескать, «то недопоставили, а это некачественное...»

Калмыков нехотя согласился с доводами Первого секретаря ЦК, но выговорил оставить за собой производство мощных магнетронов для радиолокаторов.

— Никита Сергеич, Шокину они в ЭВМ без надобности, он и относиться к ним будет соответственно, — пояснил он, — А для меня это — ключевой компонент.

Хрущёв махнул рукой и оставил производство магнетронов Калмыкову.

Согласно подписанному Хрущёвым постановлению, Старос также был назначен техническим директором Зеленоградского производственного комплекса. Научным директором стал Иозеф Берг. Хрущёв сразу предупредил их обоих:

— Вновь создаваемые научно-производственные структуры будут управляться Советами директоров. Первый — Главкосмос. Вы — следующие. Ещё у вас будет административный директор, для решения вопросов обеспечения, снабжения и планирования. Партия и народ доверяет вам один из важнейших участков работы.

— Мы рассчитываем, что вы будете работать дружно, а не выяснять, кто из вас главный, — строго сказал Никита Сергеевич. — Вы оба одинаково нужны стране. Нет первого и второго. Все решения принимаете сообща. Славу и наказания тоже будете делить поровну. Поняли?

— Поняли, Никита Сергеич, — Старос и Берг в этот момент были счастливы до безумия.

Им поручали огромный и интереснейший участок работы, давали при этом гигантские производственные возможности и широчайшие полномочия.

Ответственность тоже была огромная. Но это их не пугало.

— Да, и, Александр Иваныч, — обратился Хрущёв к Шокину, только что назначенному министром электронной промышленности. — Нельзя же людям в таких условиях работать. Найди им удобное помещение.

— Организуем, Никита Сергеич, — заверил Шокин.

Уже через день коллектив новорожденного КБ-2 упаковывал свои приборы и готовился к переезду в Зеленоград (В реальной истории КБ-2 осталось в Ленинграде, но переехало в левое крыло здания НИИ Радиоэлектроники, бывшего здания Ленинградского Дворца Советов на пересечении Московского и Ленинского проспектов.)

6 декабря Никита Сергеевич собрал совещание по вертолётостроению. Присутствовали Главные конструкторы Миль, Камов, конструкторы двигателей, профильные министры, министр обороны Жуков и военно-морской министр Кузнецов.

Яковлева Хрущёв приглашать не стал, вместо него на совещании присутствовал его заместитель Игорь Александрович Эрлих, начальник ленинградского филиала ОКБ-115, непосредственно занимавшийся разработкой и доводкой вертолёта Як-24.

Вначале Никита Сергеевич выслушал доклады конструкторов о ходе работ по текущим проектам. На тот момент в СССР эксплуатировались вертолёты Ми-1, Ми-4, Ка-15, Як-24. Разрабатывались Ми-6, Ка-18 и винтокрыл Ка-22.

Михаил Леонтьевич Миль рассказал, как на Ми-4 боролись с явлением «земного резонанса», приводившим к разрушению вертолётов при работе двигателя на земле.

— Накувыркались мы с этими вибрациями, — посетовал Миль. — Ещё одна проблема — долговечность лопастей главного ротора. Вначале делали лопасти со стальным трубчатым лонжероном, обшивкой из фанеры и полотна, их ресурс не превышал 150 часов. В этом году удалось довести сначала до 300, а затем до 500 часов.