Симонов Сергей - Цвет сверхдержавы - красный 2 Место под Солнцем

— Невероятно... — прошептал Бартини. — Но... Как же народ? Почему никто не вышел на улицы? Почему все молчали?

— Выродившаяся власть десятилетиями выхолащивала у народа всякую волю и способность к самостоятельным решениям. Все промолчали. Ждали, что как-нибудь само образуется. Не образовалось. Когда опомнились — было поздно. Была большая контрреволюционная группа в ЦК, она контролировала газеты и телевидение. Народ слишком привык верить власти, газетам. Слишком долго молчал. И вдруг — разрешили обсуждать любые проблемы, начали критиковать всех, сверху донизу. Пока люди с разинутыми ртами слушали, как с трибуны Съезда говорят о том, что раньше обсуждали только на кухнях, наверху делили власть и народное достояние. Под видом некой «рыночной экономики», заморочив людям головы, вернули капитализм, передали народные предприятия в частные руки своих доверенных лиц. Процесс шёл постепенно, завуалированно, — Хрущёв замолчал, глядя на реакцию новых товарищей.

— И что делать? — спросил Микулин.

— Ошибки Ленина и Сталина мы уже не исправим, — ответил Первый секретарь. — Может быть, удастся хотя бы избежать собственных, и тех, что были потом. Всё зависит от нас с вами.

— Мы должны успеть заложить прочную основу для строительства коммунизма. Основу не только материально-экономическую, но ещё и моральную. Попытаться оздоровить верхний руководящий эшелон партии, очистить его от известных предателей — этим занимается товарищ Серов. Заложить прочный экономический базис — этим занимается товарищ Косыгин. Создать самую передовую в мире армию, авиацию и флот — это забота товарища Устинова. Построить новую, еще небывалую систему электронного управления экономикой — это направление ведёт товарищ Лебедев. Поднять науку и вывести страну на передовые рубежи — эту часть курирует Мстислав Всеволодович, ему вы и будете помогать. А я всех подгоняю, контролирую, не даю засыпать, останавливаться на достигнутом. Вот так, товарищи. Всё очень-очень серьёзно.

Бартини и Микулин надолго замолчали.

— Если эту посылку отослали на шестьдесят лет назад, то почему не раньше? — спросил Микулин. — Почему не Ленину, не Сталину году этак в 30-м? Почему только сейчас, когда уже совершена масса ошибок, страна разрушена тяжелейшей войной?

— Мы не знаем. Отправитель посылки этого не объяснил. Возможно, его установка технически не позволяла, — ответил Хрущёв. — Война... Война, товарищи, была неизбежна в той политической обстановке. Придётся исходить из тех условий, что даны. Посылка получена нами, нам и решать проблему, здесь и сейчас.

— Когда я приехал в СССР, — произнёс Бартини, — я поклялся отдать жизнь за то, чтобы красные самолёты летали быстрее чёрных. Теперь я знаю, что от меня зависит гораздо больше. Можете на меня рассчитывать, товарищ Хрущёв.

— На меня тоже, — твёрдо сказал Микулин.

— Вот и хорошо, товарищи, — улыбнулся Никита Сергеевич. — Теперь показывайте, что вы там наработали.

Никита Сергеевич решил воспользоваться случаем и провести общее совещание по развитию управляемого авиационного вооружения и армейских ПТУР. Помимо Томашевича и разработчиков ПТУР, Хрущёв пригласил и другого разработчика ракет «воздух-воздух» — Матуса Рувимовича Бисновата. К тому же при подготовке совещания вспомнили об управляемых бомбах и системах телевизионного наведения, потому пригласили на совещание и Павла Васильевича Шмакова, лучшего в СССР тех лет специалиста по телевидению, а также Николая Ивановича Белова, директора НИИ-648, где создавались системы управления к советским управляемым бомбам.

В то время разрабатывавшиеся УР имели, в основном, радиолокационное наведение по лучу радара, крайне несовершенное. Ракета пыталась удерживаться в луче, зафиксированном на цели. Инфракрасная оптика позволяла реализовать автономное наведение, почти что по принципу «выстрелил и забыл». Реально, конечно, лётчик всё равно следил за ракетой и целью до момента попадания, чтобы понять, надо ли продолжать атаку, или цель поражена.

Инфракрасная головка самонаведения испытывалась в начале 50-х на вполне успешной ракете СНАРС-250 разработки М.Р. Бисновата. Ракета достаточно успешно летала на испытаниях, но вмешалась политика. Матус Рувимович Бисноват попал под кампанию по борьбе с космополитизмом. ОКБ-293 было расформировано, а советская авиация осталась без ракеты с ИК ГСН. (http://www.airwar.ru/weapon/avv/snars-250.html)

В декабре 1954 г по распоряжению руководства страны Бисновата вернули к активной конструкторской деятельности, но время было упущено. СНАРС-250 к этому времени безнадёжно устарела. Сейчас Бисноват разрабатывал ракету К-8 для перехватчиков Су-11 в вариантах с ИК и РЛ ГСН.

Бисновата Хрущёв пригласил не столько для ознакомления с новыми технологиями — по части ИК ГСН Матус Рувимович мог сам прочесть лекцию кому угодно. Первый секретарь ЦК именно на это и рассчитывал — в открытом совместном обсуждении Бисноват мог много полезного подсказать разработчикам ПТУР, которым сталкиваться с ИК-матрицей ещё не доводилось.

Поскольку участников совещания снова набралось много, совещание собрали в Колонном Зале Дома Союзов. Часть кресел в задних рядах убрали, вместо них поставили столы и организовали мини-выставку последних достижений науки. Были тут и лазеры, и инфракрасные матрицы, и даже целые и разрезные макеты ракет, наглядно представляющие их внутреннее устройство.

Хрущёв открыл совещание и предоставил слово сначала разработчикам лазеров Галанину и Хазову, а затем — создателю ИК-приборов М.М. Мирошникову. Учёные сделали краткие доклады, обрисовав тематику своих разработок.

Создателям ракет «воздух-воздух» инфракрасная техника была уже знакома, лазер им был хоть и в новинку, но не совсем вписывался в концепцию боевого применения их изделий, а вот будущие разработчики ПТУР — Шавырин, Непобедимый и Нудельман проявили неподдельный интерес к комбинации лазера и электронно-оптической ГСН.

— Михал Михалыч, а нельзя ли провести для товарищей наглядный эксперимент? — спросил Никита Сергеевич.

Экспромт удаётся лучше всего, когда он хорошо подготовлен. О проведении эксперимента прямо на совещании договорились заранее, через Келдыша. Мирошников привез не просто ИК-матрицу, а экспериментальный стенд, состоявший из матрицы, линз, системы охлаждения, усилителя сигнала и регистратора, в роли которого задействовали вольтметр.

Мирошников поколдовал над аппаратом, выставив вольтметр на ноль, чтобы отфильтровать неизбежный при таком скоплении людей тепловой фон.

— А теперь кто-нибудь, зажгите спичку или зажигалку, — предложил он.

Кто-то чиркнул спичкой, Михаил Михайлович повернул прибор в сторону огонька, и собравшиеся увидели, как стрелка вольтметра отклонилась от нуля.