Симонов Сергей - Цвет сверхдержавы - красный 2 Место под Солнцем

Записка адмирала была рассмотрена и обсуждена на заседании НТС СССР. На основе её положений была сформулирована Программа развития морского подводного оружия, определены исполнители по каждой тематике, сроки работ и выделено соответствующее финансирование.

5 декабря 1957 года был спущен на воду первый в мире атомный ледокол «Ленин». Теперь предстояла его достройка, рассчитанная примерно на 2 года. Его проектировало ЦКБ-15, главным конструктором ледокола проекта 92 был доктор технических наук Василий Иванович Неганов, конструктором атомной силовой установки — доктор технических наук Игорь Иванович Африкантов.

Ещё при обсуждении проекта (решение о строительстве атомного ледокола принималось Советом министров СССР 20 ноября 1953 г.) Хрущёв изучил вопрос, выявил по «документам 2012» основные конструктивные недостатки ледокола, и на совещании, где обсуждался проект, начал задавать каверзные вопросы:

— А скажите мне, Василий Иванович, — с хитрым прищуром спросил Первый секретарь. — Вот есть у нас хороший ледокол «Ермак», что ещё адмирал Макаров, Степан Осипович, строил. (Ледокол «Ермак» спущен на воду в 1898 г, выведен из эксплуатации в 1963-м) Я не специалист, конечно, но слышал такие рассказы, что когда его льдом сжимало, «Ермак» за счёт обводов корпуса наверх выдавливало. А ваш ледокол так же будет устойчив к ледовому сжатию? А как его обводы будут влиять на проходимость во льдах?

— У нас в 1955 году должен войти в эксплуатацию испытательный ледовый бассейн в Арктическом и антарктическом научно-исследовательского институте. Может быть, вам, совместно с ЦНИИ имени Крылова, ещё раз проработать этот вопрос? А мы с Иваном Александровичем, — он оглянулся на Серова, — постараемся вам подобрать последнюю научно-техническую информацию, полученную по каналам разведки, относительно наивыгоднейших форм и углов корпуса.

Когда такие вопросы задаёт один из руководителей государства, на них было принято отвечать утвердительно и соглашаться. Василий Иванович так и поступил:

— Будет сделано, товарищ Хрущёв. Всё ещё раз проверим на моделях до закладки судна. Если надо — внесём изменения в проект.

— Надо, Василий Иванович, надо. Задницей, извините, чую, что надо, — сказал Хрущёв. — И заодно, тогда уж, предусмотрите покрытие ледового пояса стальными листами, плакированными нержавеющей сталью, конечно, с электрохимической катодной защитой остального корпуса. Вы же знаете, что чем глаже у ледокола корпус, тем меньше облипание льдом.

— Так точно, товарищ Хрущёв, сделаем, — ответил Неганов, внутренне изумляясь, откуда эта «говорящая партийная жопа» знает такие интимные подробности из жизни ледоколов.

— А ты, Иван Александрович, пробей по своим каналам вопрос разработки ледостойких покрытий на эпоксидной основе — в каком он сейчас состоянии на Западе, можно ли такую краску купить, сколько стоит, — сразу же поручил Серову Никита Сергеевич. — А заодно — нельзя ли кого из разработчиков таких покрытий к нам переманить, или хотя бы рецептуру и технологию изготовления у них… скажем так, раздобыть. Финны вроде как в этом направлении работают.

Серов кивнул и пометил у себя в блокноте.

— Теперь вопрос к вам обоим, — Хрущёв обвёл взглядом и Неганова и Африкантова. — Паровую обмывку корпуса в проекте не вижу. Почему?

— Паровой обмыв, — машинально поправил Африкантов. — Потому что он может до 10 процентов мощности отнимать у энергетической установки...

— М-да? А сколько, по-вашему, будет стоить час простоя атомного ледокола, когда его льдом зажмёт в Карском море, и будет он стоять часов шесть, тарахтеть на месте и винтами лёд размывать?

— Э-э-м... — Игорь Иванович замялся.

— Не знаете? А вы посчитайте. А заодно убытки прикиньте, если за это время, пока ледокол стоит, один из пароходов, что он проводить будет, льдом раздавит.

Иван Александрович Серов, внимательно прислушивавшийся к разговору, посмотрел на Африкантова таким взглядом, будто уже представлял его без поясного ремня и в наручниках. (Время описываемых событий — 1954 год). Затем снова сделал отметку в блокноте.

— Теперь по атомной силовой установке. У вас тут три реактора запланировано, я смотрю. А может быть, поставить два, но более мощных? Ведь все эти три реактора обслуживать надо, — продолжал Хрущёв. — Стержни в них менять, а дело это опасное, атом всё-таки. Так, давайте-ка вот что. Я не специалист, поэтому соберём комиссию, поставим во главе, скажем, Анатолия Петровича Александрова. Пусть комиссия изучит проект в части соответствия атомной силовой установки всем требованиям и даст свои рекомендации. Григорий Трофимыч, запиши, — он кивнул Шуйскому, ведущему официальный протокол совещания.

— Дальше смотрим. А вот, к примеру, ледовые ящики — они у вас обогреваемые?

— Нет, товарищ Хрущёв, мы пришли к выводу, что это лишний расход мощности.

— А когда у вас входные решётки битым льдом да шугой забьются, и реакторы перегреваться начнут, поможет вам эта мощность? — спросил Никита Сергеевич. — Сделайте нормальные ледовые ящики с обогревом и не экономьте на спичках там, где можно весь дом потерять. (Ледовый ящик — емкость, образованная выгородками внутри корпуса судна ледового плавания, служащая для приема и хранения забортной охлаждающей воды. Основное назначение — обеспечение рециркуляции охлаждающей воды в случае забивания льдом приемных решеток систем охлаждения. http://www.korabel.ru/dictionary/detail/714.html)

Он развернул лист чертежа, где была показана планировка паротурбинной установки ледокола.

— Что-то я тут ничего не разберу, у вас тут чёрт ногу сломит, — проворчал Хрущёв. — Сколько у вас пароприводных механизмов по проекту?

— 37 в семи помещениях, — доложил Африкантов.

— Григорий Трофимыч, отметь: комиссии проработать вопрос компоновки паротурбинной установки и пароприводных механизмов. Тут, блин, сам чёрт ногу сломит, сколько наворочено, — Хрущёв отложил чертёж. — Всё понятно, товарищи?

(В процессе опытной эксплуатации также выявилось, что паротурбинная установка ледокола оказалась перенасыщена пароприводными механизмами, которые размещались в двух машинных отделениях, двух электростанциях, двух отделениях питательных насосов и в помещении вспомогательной котельной установки — всего 37 единиц. Практика опытной эксплуатации ледокола показала, что при такой компоновке ЯЭУ работа в эшелонном режиме невозможна из-за разбаланса рабочих сред между эшелонами, что лишало ЯЭУ маневренности, особенно в аварийных ситуациях.)

— Так точно, товарищ Первый секретарь.

— А вот дифферентная система ваша мне нравится, — одобрил Никита Сергеевич. — Правильная вещь. Надо её стандартом сделать, чтобы на все последующие ледоколы ставили её в обязательном порядке. И если какой рационализатор решит, что она не нужна, надо чтобы мозги ему вправили. (Дизельные ледоколы нередко застревали во льдах, не только носом или кормой, но и бортами. Чтобы избежать такой опасности, на атомоходе были установлены специальные балластные цистерны; если льды зажимали судно, вода перекачивалась с одного борта на другой. Ледокол последовательно кренился, раздвигал и ломал лед. Подобная система была на носу и на корме, то есть при необходимости судно могло увеличивать давление на лед и по ходу движения корабля. Ледокол «Сибирь» не был оснащен креновой системой, из-за чего часто застревал во льдах. После сдачи а/л «Арктика» в 1975 г. было внедрено рацпредложение об отказе от креновой системы на остальных ледоколах серии.)