Андреас Вайгенд - BIG DATA. Вся технология в одной книге

Сооснователь стартапа в области распознавания изображений Jetpac Пит Уорден полагает, что мы сейчас вступили в очередной период чрезмерно интенсивных усилий по защите информации [401]. Проблема потенциального ущерба, который способна нанести неверная информация, налицо, и мы полагаем, что ее можно решить, обеспечив корректность всех имеющихся данных. Но в силу огромности количества информации, окружающей нас сегодня, защитить от искажения каждый ее бит и байт уже не представляется возможным. Шумеры, которых насчитывалось всего около миллиона человек, попытались сделать это, предоставив право контроля над архивами небольшому числу людей, и убедились, что информация все равно подвергается искажениям. Следить за достоверностью каждого элемента имеющегося объема информации также вне человеческих сил. Восточные немцы, которых насчитывалось около 16 миллионов человек, пробовали заниматься этим, завербовав в агенты Штази один процент трудоспособного населения, но быстро поняли, что ручная верификация данных не масштабируется. Тем не менее сегодня мы можем воспользоваться преимуществами машинного обучения для подтверждения факта достоверности информации и предоставления ее гражданам в ранжированном по релевантности виде.

Следует отказаться от задачи сохранения только «правильной» информации и дать пользователям возможность самостоятельно определять содержание своего личного дела. Право вносить исправления – это возможность целенаправленно приобщать информацию, создавать и распространять новую информацию, связанную с уже имеющейся, и таким образом создавать связи, которые можно анализировать, как любые другие данные. Те же алгоритмические механизмы ранжирования и рекомендаций, которые создавались для показа подходящей информации, могут использоваться для извлечения информации, релевантной данной ситуации человека, в том числе и всех связанных данных. С учетом наличия гигантских объемов данных, возможности анализировать огромное количество потенциально противоречивой информации и экономических параметров современных средств коммуникации нам больше не нужно заталкивать действительность в бинарное противопоставление истинного и ложного. Право вносить исправления исходит из вероятностного мировосприятия.

Право на исправления предоставляет пользователю значительно большую степень свободы выбора, чем право на забвение, существующее в ЕС. Примером этого может служить случай частного инвестора Грега Линде, который почти сразу же после принятия директивы ЕС попросил убрать из результатов поиска Google ссылку на статью о семинаре по тантрическому сексу в газете «Уолл-стрит джорнэл» за 1998 год, где упоминалось его имя [402]. Директива была тогда «горячей новостью», и газетчики решили разыскать человека, который обратился со столь волнительной просьбой, и сделать о нем репортаж. Ирония заключалась в том, что просмотры этого репортажа практически неизбежно подняли историю Линде на самый верх результатов по поисковым запросам «тантра» или «право на забвение в ЕС». (Google подавила ссылки, которые просил убрать Линде, только для компьютеров, расположенных в ЕС.) Сам Линде позже признал, что право на забвение не слишком подходит в качестве глобального стандарта и что для него было бы важнее добавить какие-то комментарии к изначальным упоминаниям о себе. «Если бы они находились в несколько более широком контексте, не было бы проблем», – сказал он в интервью «Уолл-стрит джорнэл» [403]. Подавляющее большинство людей никогда не смогут заставить «Уолл-стрит джорнэл» или какую-то другую организацию «подправить» информацию о себе. Но мы должны иметь право на исправление информации, вне зависимости от того, насколько «горячей» она представляется другим.

Директива о праве на забвение не предлагает четких критериев, позволяющих судить о месте информации между полюсами интересов общества и неприкосновенности частной жизни. В результате организации, отвечающие на запросы, могут «затирать» информацию, которую люди могут считать полезной, а иногда и ключевой для принятия решения, и это противоречит другому праву общественности – «праву на информацию». Более того, до сего дня единственным способом определения обоснованности запросов является оценка каждого конкретного случая сотрудниками компании. Кажется, будто мы вернулись к практикам шумеров, поручавших жрецам решать вопрос, какие таблички следует хранить, а какие уничтожить.

Подавляющее большинство запросов, сделанных в связи с правом на забвение в ЕС, касается информации, опубликованной другими. Это происходит потому, что на большинстве платформ люди уже сейчас могут удалять созданную и распространенную ими информацию. Но, рассматривая вопрос о праве доступа к данным, мы убедились, что многие, если не подавляющее большинство данных создаются в связи с другими людьми, и было бы правильнее считать их «совместной собственностью». Удаляя часть цепочки обсуждения политики или товаров, человек лишает опоры ответы на свои замечания, меняя таким образом весь контекст.

Люди максимально мотивированы на правку информации, когда изменения сулят им выгоды. Казалось бы, домовладелец может быть в большей степени заинтересован исправить ошибку в кадастровой оценке своей недвижимости, чем клерк госучреждения. Но и тут все зависит от конкретной ситуации. Если хозяин считает, что оценщик завысил стоимость дома, переоценив некоторые его свойства, то исправления могут понадобиться, чтобы снизить сумму налога. Если он собирается выставить дом на продажу, то более высокая оценка придется кстати, поскольку поможет добиться лучшей цены. Оценщик не слишком заинтересован в пересмотре результатов, поскольку это требует времени, а возможно, и признания ошибок. Вернуться к этому вопросу ему будет интересно только в случае, если итоговая оценка оказалась заниженной, а его гонорар рассчитывался как процент от нее.

Право на исправление приобретает особую важность, когда информация может вам навредить. Например, по данным геолокации, в определенный момент времени вы находились в Нью-Джерси, хотя на самом деле были на Манхэттене, просто ваш телефон был привязан к базовой станции на другом берегу Гудзона. Потом по какой-то причине вам требуется подтвердить, где именно вы тогда находились. Вы можете поискать другие данные, например видеозапись, свидетельствующую, что вы были в Нью-Йорке, и приобщить ее к данным геолокации, чтобы другие смогли убедиться в противоречивости имеющейся информации. В будущем неконтролируемые вами данные, такие как видеозаписи из общественных мест, смогут использоваться для определения вашего соответствия требованиям потенциального работодателя или банка-кредитора. Помешать формированию таких данных невозможно, но можно настаивать на возможности дополнить их другими.