Клифф Столл - Яйцо кукушки или Преследуя шпиона в компьютерном лабиринте

Но хотя я и знал теперь, почему занимаюсь этим, я все еще не знал, что именно мне удалось сделать. В течение лета дело потихоньку сворачивалось. Майк Гиббонс мне больше не звонил и редко отвечал на мои звонки. Как будто ничего и не было.

Я знал, что и как. Я хотел знать, кто и почему.

Есть только один способ узнать. Провести расследование.

ФБР ничего не скажет, кроме: «Успокойся и не задавай лишних вопросов». Толку мало. А может, мои выяснения помешают предстоящему суду? Но раз будет суд, то я им наверняка пригожусь: именно у меня находятся ключевые улики в виде двух тысяч страниц распечаток, тщательно уложенных в коробки и запертых в каморке уборщицы.

Хорошо, пусть вопросов мне задавать не положено, но наукой-то я могу заниматься? Публикация результатов — это такая же неотъемлемая часть исследования, как и изучение необычного явления. А в моем случае — это, может быть, наиболее важная часть. Скоро начнут названивать вояки. Что я им скажу?

Конец августа знаменовал годовщину с момента первого обнаружения хакера на наших компьютерах и два месяца, как мы окончательно накрыли его в Ганновере. А ФБР все еще велит молчать! По закону ФБР не может запретить мне публиковаться и даже вести расследование. Марта железно уверена: «Ты волен писать все, что пожелаешь. Первая Поправка говорит как раз об этом». Конечно, она знает. Ведь изучение конституционного закона к ее выпускному экзамену в самом разгаре. Еще три недели. Чтобы немного отвлечься, мы снова занялись стеганым одеялом. Работали по нескольку минут, но постепенно, лоскуток к лоскутку, наращивали размер, прочность и толщину — и нам становилось теплее друг возле друга… Пошивочные работы мы организовали как всегда: я готовил лоскутки, а Марта их сшивала. Мы как раз начали кроить, когда заглянула Лори.

Марта продемонстрировала ей проект одеяла и сказала, что оно будет называться «Звезда сада». Звезда в центре будет сиять ярко-желтыми и оранжевыми лучами, как пионы в нашем саду. Ее будет окружать кольцо из тюльпанов; за ним будет каемка из снежинок, вроде заснеженных кустов. Лори предложила другое: «летящие гуси», в честь птиц над нашим домом.

Слушая дискуссию Лори и Марты о проекте одеяла, я испытывал глубокое, теплое чувство. Здесь был мой дом, моя любовь. Одеяло, которое мы шьем, будет согревать нас всю жизнь, переживет нас и будет служить нашим внукам. Ха-ха! Мечты унесли меня далеко. На самом деле мы с Мартой не были даже женаты или близки к этому, просто жили вместе, пока это устраивало обоих. Мы были свободны действовать по своему усмотрению. Да, лучше поддерживать такой открытый и культурный стиль взаимоотношений. И никаких этих старомодных «пока смерть не разлучит нас…» И вдруг слова Лори поразили меня, как будто она услышала мои тайные мысли: «Это ваше свадебное одеяло». Мы с Мартой одновременно уставились на нее.

— Вот именно. Ведь вы уже женаты — это все знают. Вы были любовниками почти восемь лет… Почему бы вам не пожениться официально и не устроить хорошую гулянку?

Я был застигнут врасплох. То, что сказала Лори, было настолько истинно и очевидно, что только слепой мог не увидеть этого. Я зациклился на идее, что нам следует быть вместе «сейчас», пока все хорошо. Неужели я брошу Марту, если наступят трудные времена? Неужели я брошу ее, если кто-нибудь мне понравится больше? Так ли я хотел бы прожить свою жизнь?

Я посмотрел на Марту, на ее спокойное, умиротворенное лицо, склоненное над яркими лоскутками ситца. Слезы навернулись на мои глаза — я не мог вымолвить ни слова. Я взглянул на Лори, как бы ища поддержки — она перехватила мой взгляд и вышла на кухню готовить чай, оставив нас с Мартой наедине.

— Милая!

Она подняла голову и посмотрела на меня.

— Когда бы ты хотела, чтобы мы поженились?

— Как насчет следующей весны, после дождей, когда расцветут розы?

Именно так, не озираясь по сторонам и не выискивая кого получше. Марта и я вместе на всю оставшуюся жизнь. Лори разлила чай и мы молча сели, чувствуя себя удивительно счастливыми.

В начале октября я опять начал думать о хакере. Мы с Дарреном обсуждали вопрос о публикации. «Если ты ничего не расскажешь, — доказывал Даррен, — то еще какой-нибудь хакер напортачит».

— Но если я опубликую — это будет уроком для десятка хакеров.

В том-то и проблема. Когда вы описываете, как сделать бомбу, первый же пацан, который раздобудет немного угля и селитры, станет террористом. Но если вы держите информацию в тайне, люди так и не узнают о грозившей им опасности.

В январе исполнилось полгода с момента ареста хакера и полтора года с момента его обнаружения. Наступило время опубликовать результаты. Итак, я послал статью в журнал «Сообщения Ассоциации компьютерных машин». Она, конечно, не появится на каждом столбе, однако дойдет до большинства компьютерных профессионалов: это действительно научный журнал — каждая статья реферируется. А это значит, что мою статью проверят три специалиста и анонимно выскажутся, стоит ее публиковать или нет. Статья должна была увидеть свет в мае. На первое мая Ассоциацией компьютерных машин и Лоуренсовскими лабораториями в Беркли было запланировано совместное сообщение.

Май обещал быть суматошным месяцем. Свадьбу мы с Мартой запланировали на последние числа. Мы отложили «Звезду сада», сшили свадебные наряды, и наприглашали друзей и родственников. Даже без огласки истории с хакером мы не ожидали спокойной жизни.

Но мы не больно-то обрадовались, когда немецкий журнал Куик опередил нас. Четырнадцатого апреля они напечатали статью о том, как немецкий хакер проник в три десятка военных компьютеров. Большая часть истории основывалась на сведениях из моего журнала регистраций.

Мой журнал регистраций! Как же Куик, нечто среднее между Лайфом и Нэйшнл Инкваэрер, умудрился завладеть моим лабораторным журналом регистраций? Я хранил свой журнал на дискетах, а не на бумаге. Может, кто-нибудь проник в компьютер? Невозможно. Журнал велся только на Макинтоше. Я никогда не подключал его к сети, к тому же каждый вечер убирал дискету в стол. Я перечитал перевод статьи и понял, что кто-то воспользовался утечкой информации из моего журнала годичной давности — который велся еще в январе. Еще до того, как я установил ловушку в виде фальшивых файлов СОИНЕТ. Разве я давал кому-нибудь копию своего журнала? Да, давал. 10 января я послал этот журнал Майку Гиббонсу в ФБР. Похоже, он направил его советнику по правовым вопросам в Бонне. Кто-то допустил утечку информации в журнал Куик. И они опубликовали эту историю за две недели до меня. Проклятье.

Целый год молчания. Год секретного сотрудничества с властями. И такое предательство ради дешевого бульварного издания в Германии. Проклятье! Даже украв мои материалы, Куик умудрился быть неточным. Проклятье! Что бы мы теперь ни делали, мы будем вторыми. А еще Джон Маркофф из Нью-Йорк Таймс — он что-то слышал и задавал вопросы. Проклятье. Оставалось только одно: созвать пресс-конференцию. Со мной в качестве главного действующего лица. Проклятье.