Б. Седов - Искатель неприятностей

А из-за стены уже доносилась ядреная смесь сочного гитарно-компьютерного драйва и хриплого вокала Кэт Радман. Василиса слушала «Котик Рейн».

На этотраз, как и просила меня дама с собачкой, «на два тона пониже».

И все-таки на следующее утро я снова подвергся нападению овчарки. Правда, на этот раз я был к подобному ходу событий готов.

Я понял, что без очередного инцидента не обойтись, когда на две тысяче пятидесятом шаге обогнув туалет и свернув с главной аллеи, увидел на старом месте знакомое пальто а-ля «Большевичка». Старая дева держала на поводке свою толстую плешивую тварь.

Конечно, можно было избежать геморроя и отступить.

Вот только все, что угодно, но не позорное бегство! Я решил: «Если меня к этому вынудят, ввяжусь в неравную битву. Пусть буду насмерть закусан собакой, пусть погибну, но удовольствия лицезреть мою съежившуюся со страха спину этой ментовской дамочке не доставлю».

Внутренне сжавшись от недоброго предчувствия, я заставил себя продолжать бег по привычному маршруту.

Более того, я даже, поравнявшись со старой девой и перейдя на бег на месте, ехидно поинтересовался:

– Выспались? Между прочим, я выполнил ваше желание. Сходил в шестьдесят первую, побеседовал с девочкой. Сегодня ночью ее не было слышно.

– Почти не было, – внесла поправку соседка. И больше не сказала ни слова, лишь грозно блеснула окулярами. А ее псина смерила меня недобрым взглядом. Но агрессивности пока не проявляла.

– Стер-во-за! – почти беззвучно процедил я и побежал дальше.

Возможно, у этой дамочки был феноменальный слух. Возможно, она прочитала «стер-во-зу» по губам. А возможно, спустила собаку с поводка просто по причине своего сволочного характера. Как бы там ни было, но, когда я, предвидя возможность такого исхода, резко остановился и обернулся, овчарка, практически прижав к слегка припорошенной свежим снежком аллее нижнюю челюсть, уже вовсю двигала на меня. Как и вчера, в полном молчании.

Вцепиться мне в ногу ей с ходу не удалось. Я героически закатал ей по морде ногой. Собака растерянно хрюкнула и притормозила. Но это было лишь временное отступление. Со второй попытки она до меня все-таки добралась. И, как я ни отбивался ногами, несколько раз достала меня зубами – эта тварь оказалась не по возрасту и не по комплекции проворной.

А очкастая стерва наблюдала за нами и довольно посмеивалась. Собаку она подцепила на поводок, только когда увидела, что на аллею свернули какие-то люди.

– Звездец тебе, сучка! – разъяренно прошипел я и устремился в мусарню.

Но, слегка остыв, пораскинул мозгами и решил, что лишь потрачу попусту время.

Во-первых, если соседка служит в милиции (а я был не склонен брать этот факт под сомнение), меня там в лучшем случае просто пошлют на хрен; в худшем – добавят еще.

Во-вторых, на этот раз пострадали не только штаны, но и куртка, – никаких других признаков (не говоря о доказательствах) того, что на меня натравили собаку, к сожалению, не было. Ни свидетелей, ни даже следов от укусов на теле. Потому что по сути искусан я не был. Овчарка мастерски разобрала на клочки мою «Диадору», но не оставила на теле ни единой ссадины. Как мусора умеют бить без следов, так и эта ментовская штучка, похоже, была обучена «по-ментовски» кусаться.

Ко всему прочему, сегодня мне во что бы то ни стало надо было появиться в телекомпании. Следовало наконец расставить все точки над «i» со своими туманными перспективами в телекомпании: либо я продолжаю заниматься реалити-шоу, либо становлюсь безработным. В канцелярии моей подписи дожидался новый трудовой договор, которого я пока даже не видел. Я всерьез опасался, что содержание этого контракта никогда не получит моего одобрения, и, значит, наши деловые отношения с телекомпанией упрутся в тупик, в результате чего я окажусь на улице, а Паша Сенявин получит доступ к столь вожделенному креслу программного директора «Натурального хозяйства».

«Натуральное хозяйство»

(Зима)

В конце осени 2003 года все в «Натуральном хозяйстве» вроде бы устаканилось.

Деревню Бутылкино накрыта зима. Участники шоу, как сумели, насолили грибов, наквасили на закуску капусты и переводили дух после осеннего марафона – уборочной. Ходили друг к другу в гости. В «прямых эфирах» кушали брагу собственного приготовления, а за кадром – контрабандно доставленную в деревню казенную водку. Парились в бане, где создавали любовные… уже не треугольники, а многоугольники. Под Рождество в режиме реального времени опоросилась свинья, спустя две недели отелилась корова. Несколько раз из леса на лыжах выходили охотники – мрачные личности, которые охотно позировали перед телекамерами, а потом в дым напивались в маленькой бане – ее мы тут же переименовали в гостевую избу.

Нестабильный еще в ноябре рейтинг реалити-шоу наконец устоялся, аудитория не увеличивалась, но и не уменьшалась, что, похоже, устраивало и телекомпанию, и спонсоров.

Сенявин никакими «записками» больше не баловал, служебного рвения не проявлял, и я был ему благодарен уже за то, что он не лезет ко мне со своими претензиями и прожектами.

Наверное, все так бы и шло дальше – ни шатко ни валко, без реформ и накачек начальства, как весной у Главного обнаружили рак, и он умчался в Германию, передав дела нагрянувшей из Москвы некой Софье Сергеевне Крауклис – эмансипированной особе, сразу вызвавшей у меня ассоциации с этакой анархисткой 1917 года в кожанке и с маузером в деревянной кобуре.

Софья Сергеевна взялась за телекомпанию круто. Не минуло и месяца с момента ее прихода во власть, как без церемоний были закрыты четыре показавшихся ей недостаточно перспективными проекта, а их руководство – репрессировано. Одних отправили в ссылку – на должности разъездных выпускающих, других и вовсе приговорили к высшей мере – увольнению. Кое-кто из старожилов компании, проработавший в ней с первого дня, тихо исчез. Зато в офисе все чаще и чаще мелькали новые лица.

По непонятным причинам и «Натуральное хозяйство», и лично меня Крауклис упорно игнорировала. На редакционных советах, планерках и совещаниях молча выслушивала мои лаконичные отчеты, а если потом и высказывала несущественные пожелания, то делала это исключительно через референта. Даже здоровались мы с Софьей Сергеевной молча – обменивались небрежными кивками. Создавалось впечатление, что Крауклис всерьез опасается, что, перекинувшись со мной парочкой фраз, можно подцепить от меня какую-нибудь заразу.

Нельзя сказать, чтобы меня такое положение вещей не устраивало. Как говорится, поближе к камбузу, подальше от капитанского мостика. Я ничуть не стремился установить с Крауклис более неформальные и доверительные отношения. Ко всему прочему, на это попросту не было времени. После полугодового творческого застоя Сенявин разродился очередным грандиозным прожектом. Очередной диверсией, которая на этот раз не вызвала у меня никаких возражений.