Борис Седов - Пленница

— Спасибо, Володя, можешь идти, — произносит толстяк и по всем правилам светского этикета обламывает — не стряхивает, а именно обламывает — в хрустальной пепельнице колбаску белого пепла с тонкой сигары.

— Вам ничего не потребуется, Юрий Иванович? — на всякий случай уточняет серый пиджак.

— Я же сказал, можешь идти, — с некоторым раздражением повторяет хозяин. Теперь я уже знаю, кто из двоих стариков немощный Юрик — тот, о котором с таким упоением повествовала сегодня Касторка. — Потребуешься, так вызову. — И хозяин переключает внимание на нас, растерянно топчущихся посреди залы. — Идите ближе, красавицы. Усаживайтесь вот тут на диванчике. И расслабьтесь, мы не кусаемся. Сонька, Татьяна, здорово. Как настроение? — приветствует он Гизелъ и Касторку. А я отмечаю, что только сегодня узнала, как на самом деле зовут этих потаскух.

Юрик откладывает сигару, наклоняется и вдруг, ловко сцапав за руку оказавшуюся рядом с ним маленькую и хрупкую Гизель, с удивительной для такого старика силой резко дергает ее на себя. Гизель взвизгивает, опрокидывается через широкий кожаный подлокотник и замирает: спина и задница на коленях у Юрика, ноги кверху, короткая юбочка задралась, выставив на обозрение узкие белые трусики.

— Я говорю: здорово, Татьяна! — радостно гудит Юрик.

— Привет, дорогой. — Словно велосипедистка, лениво перебирая в воздухе загорелыми ластами, Гизель пытается тонкой ручонкой обхватить жирную шею хозяина и дотянуться до его бульдожьей щеки ярко накрашенными губами.

Мужики — те, что к нам спиной, — одобрительно хмыкают, старик с седой шевелюрой пытается прихватить за массивный фундамент хихикающую Касторку.

— Итак, представляю. — Уже заметно поддатый Юрик подцепляет толстым пальцем резинку Татьяниных трусиков. Оттягивает. Отпускает. Резинка звонко щелкает по плоскому животу. — Это Танька. Та, толстая — Соня. А вот этих я вижу впервые. Назовитесь, красавицы.

Приткнувшись на уголке узенького дивана, я смущенно молчу. Один из мужиков (тех, что помоложе) — этакий мачо с гладко зачесанными назад длинными черными волосами — ободряюще подмигивает мне.

Все равно молчу! Как законченная дебилка. Хотя понимаю, что должна сейчас обозваться и представить Диану. Надо вести себя как можно естественнее. Но ничего не могу с собой, коматозой, поделать!

— Я Дина, — вдруг раздается у меня над ухом спокойный голос Дианы. — А эту скромняжку зовут Гердой. Господа, как к вам обращаться?

Дина-Ди! Ты просто супер! Ты само воплощение хладнокровия и обаяния! Ты играешь роль идеально. А ведь, отправляясь сюда, я больше всего опасалась именно за тебя — что в какой-то момент не выдержишь, колючая роза, выпустишь наружу шипы и запорешь косяк.

— Хм, Герда, — хмыкает Юрик, продолжая играться с резинкой Татъяниных трусиков. — Что ж, эффектно. А к нам обращайтесь, пожалуйста, так: я Юра, это Олег (мачо немного приподнимается в кресле), Дима (у Димы жидкие светлые волосы и заплывшие глазки), а этого седого вояку все зовут Генералом, — передразнивает он Диану, полминуты назад точно таким же манером представившую меня.

Вояка уже успел усадить Касторку себе на колени. Та совершенно не против, томно закатывает жирно обведенные зыркалки и теребит грабцами седую генеральскую шевелюру.

— Итак, будем считать, знакомство состоялось, — продолжает хозяин. — Выпивка и закуска на столике. Татьяна, — резинка опять звонко щелкает по животу, — ты знаешь, где взять посуду. И прибери на столе. Принеси из бара пару бутылок, освежи ассортимент. Скоро отправимся в баню. У нас впереди целая ночь.

«Вот ведь дерьмо, — тихонечко вздыхаю я. — Недостает еще банного группенсекса с этими извращенцами. Впрочем, деваться некуда. Раз уж решила вписаться в подобную заваруху, теперь изволь терпеть».

Мы торчим за заставленным закусками и выпивкой столиком уже почти час. За окном окончательно стемнело, и Гизель по-хозяйски включила два торшера, расставленных по углам комнаты. Стало светлее, но не настолько, чтобы разрушить этакий интимный антураж. Из невидимых колонок льется какая-то тягомотная музыка. Во французское окно налетели полчища комаров. Из разбитого под окном сада чудесно пахнет какими-то ночными цветами.

Нас четверых мужики давно распределили между собой. Гизель опять валяется поперек кресла хозяина, задрав кверху тощие ляжки, и Юрик продолжает играться с резинкой ее трусов. Ни на что другое он не способен.

Касторка шлифует галёркой кости «старого воина», и меня удивляет, как это она ему еще ничего не отсидела. Зато перемазала помадой всю генеральскую рожу.

Только что Юрик выдал Гизели чек марафета, и они на пару с Касторкой, никого не стесняясь, жадно втерли кокс себе в десны. Теперь обе на бодряках, абсолютно довольны жизнью.

Впрочем, похоже, не жалуется и Диана. Продолжая меня удивлять, она давно перебралась на подлокотник Диминого кресла. Сидит, беззаботно болтая ногой и, словно кота, ласково почесывает Диму за ухом. А тот уже готов замурлыкать, прижимаясь щекой к высокой Дианиной груди. Пять минут назад они танцевали под какой-то медляк. Вернее, стояли, прижавшись друг к другу, в самом темном углу гостиной — дама на полголовы выше своего кавалера, — и Дима с большим аппетитом массировал Дине-Ди помидоры. А та всем своим видом делала дуру, что ей это, типа, по кайфу.

Мачо Олег достался мне. Или я досталась ему? Это уж с какой стороны посмотреть.

Мой кавалер, к счастью, пока не проявляет никакой активности. Навалил мне полную тарелку еды и теперь сидит, развалившись в кресле, мусолит один и тот же коктейль и пялится на меня.

«Интересно, и откуда же ты, такой наблатованный, взялся?» — Исподтишка я присматриваюсь к его ладоням и, главное, к пальцам. Нет ли на них синих перстней — наколотых знаков отличия, по которым знающий человек может выяснить об их обладателе много чего интересного?

Но у Олега нет ничего. Далее на косточке возле запястья не набиты конвертом пять точек — знак того, что человеку довелось побывать у Хозяина. И никаких синих перстней, если не брать в расчет золотой болт, сверкающий большим рубиновым голышом на пальце левой руки. Эта дорогущая безделушка меня буквально гипнотизирует. Я не могу оторвать от нее взгляда.

— Кушай, Герда. Можно подумать, ты прибыла сюда с дорогого курорта со шведским столом.

— Там, откуда я прибыла, мне хватает хорошей еды. Не разносолы, конечно, но к ним я и не привыкла.

— Тогда хотя бы что-нибудь выпей.

— Я не пью, спасибо. — Гудят комары. Перстень гипнотизирует…

— Слушай, Юр, — вдруг оживляется Олег. — А чем там занимается твоя королевская рать?

— Чем? — бурчит Юрик. — Да чем обычно. Сидят в своей комнатенке, дуются в карты.