Борис Седов - Пленница

— Можешь. Дорогой, ты все можешь! Ведь я в твоей власти и сопротивляться у меня нет возможности. Так что смелее переходи от слов к делу. Подсаживай меня на наркотики, подсыпай мне в сок какое-нибудь сонное зелье. Но прежде подумай о том, что за свои слова надо уметь отвечать… Все, генацвале! — Тамара легонько хлопнула ладошкой по столику. — Довольно об этом! Давай заключим договор: ты больше ни разу не заводишь разговор о постели, я никогда не возвращаюсь к вопросу о своей дальнейшей судьбе. Договорились?

— Договорились, — вдруг ослепительно улыбнулся Монучар.

Если бы при этом можно было прочитать его мысли!

Свое слово Моча сдержал. При этом продолжал регулярно навещать Тамару по вечерам, был любезен и предупредителен, не отказывал ей в маленьких просьбах, интересовался ее успехами в изучении французского и освоении компьютера. Даже несколько раз дарил ей цветы. Частично обновил ее гардероб, дополнив его дорогими вещами, приобретенными явно не в сэконд-хэнде и не на рынке.

«Генацвале опять настоящая душка, — удивлялась Тамара. — Неужели таким образом он рассчитывает вернуть мою любовь? Добиться того, чтобы я опять возжелала его?»

И однажды она не удержалась и напрямую задала этот вопрос Монучару:

— Ответь, только честно: это действительно так? — Моча слегка улыбнулся и покачал головой.

— Нет, Тома. Ты ошибаешься. Я никогда, за исключением единичных случаев, не испытывал к тебе полового влечения. В этом плане ты мне абсолютно не интересна. У меня есть женщина, к которой меня, действительно, тянет. Которую я люблю. И почти каждый вечер, выходя от тебя, я сразу же еду к ней.

Тамара с удивлением отметила, насколько, оказывается, ей неприятно слышать об этом.

«Вот так. Оказывается, ничто не проходит без следа. Всегда остается рубец. А Монучар молодец! Сумел сравнять счет. Сумел отыграться за то, что два раза подряд отшила его по полной программе».

— Тогда не понимаю, — сказала она. — Какого черта тебе надо держать меня здесь, тратить на меня деньги, рисковать тем, что эта история откроется и тебя привлекут к уголовной ответственности? Не проще ли вышвырнуть меня вон? Или убить?

— Говоришь, убить? Или вышвырнуть? — хмыкнул грузин. — Нет, расставаться с тобой еще рано. Но, возможно, когда-нибудь я всерьез это обдумаю. А пока буду держать тебя здесь, тратить на тебя не такие уж грандиозные деньги и рисковать тем, что на меня могут наехать менты. Потому, что привык к тебе, Тома. И уже не представляю без тебя этого дома. Считай, что ты стала неотъемлемой частью его интерьера.

— А ты циник! Злобный напыщенный циник!

— Ты права, милая. Порой я, и правда, становлюсь злобным напыщенным циником… Когда-то я был к тебе очень привязан, теперь — куда меньше. Но все равно продолжаю заботиться о тебе по инерции. Вот если эта инерция когда-нибудь сойдет на «нет»… — многозначительно недоговорил Монучар. Помолчал с пару секунд и великодушно позволил: — А пока живи, Тома.

…Однажды он заявился к Тамаре утром, когда она проводила очередную тренировку. Достал из холодильника бутылочку «Пепси», привычно устроился в своем кресле.

— Сегодня ты в неурочный час, генацвале, — заметила девушка, не прекращая легкой пробежки на «беговой дорожке».

— Лучше оставь в покое эту «дорожку» и исполни мне парочку своих военных танцев, — попросил Моча.

— Легко.

Минут сорок Тамара отрабатывала удары по каучуковому болванчику и проводила «бой с тенью». Потом, отдыхая, села на шпагат напротив Монучара и, бросив на него взгляд исподлобья, хитро спросила:

— Всё никак не пойму, как это ты не боишься заходить в клетку к пантере, которая в любой момент может шутя разорвать тебя на куски и вырваться на свободу?

— Почему же? Боюсь. Я постоянно нахожусь в напряжении. Но как же приятно это щекочет нервы! С другой стороны, я знаю, что ты разумная девушка и отлично понимаешь, что, дальше входных дверей дома ты не уйдешь. Тебя остановит охрана.

— Что-то за два с лишним года ни разу не видела ни одного из твоих хваленых секьюрити.

— Это одно из отличительных качеств хороших охранников — умение быть незаметными. — Моча поднялся из кресла и направился к двери. — Спасибо, Тома, за представление. Вообще-то, я зашел предупредить, что мне надо срочно уехать из города.

— Пока, дорогой, — безразлично пробурчала Тамара и вернулась на «беговую дорожку».

…На этот раз Моча пропал на одиннадцать дней. Тамара уже начала всерьез беспокоиться. Холодильник стремительно пустел, и она впервые за два последних года снова задумалась о перспективах смерти от голода.

Когда Монучар, загорелый и, похоже, весьма довольный жизнью, появился на пороге, Тамара не могла скрыть своей радости.

Но в сентябре 1994 года опять наступил перелом в их отношениях. Как всегда, не утруждая себя объяснением причин, Монучар почти перестал навещать Тамару по вечерам. Все чаще он заходил лишь для того, чтобы занести продукты, видеокассеты и дискеты и, прихватив пакет с мусором, сразу же удалиться. Порой без всякого предупреждения он не появлялся у своей пленницы на протяжении трех, а то и четырех дней.

В тот вечер он так и не пришел.

Все еще на что-то надеясь, Тамара не ложилась до трех часов ночи. Опять включила компьютер, безуспешно пытаясь взломать защиту неуступчивого вэб-сайта. Потом на все плюнула и отправилась в ванную.

«Рассчитывать на то, что он появится завтра, глупо, — размышляла она, расслабившись в теплой воде, покрытой высоким сугробом розовой пены. — Куда важнее подготовка к празднику, чем посещение опостылевшей девки. Также не стоит ждать его и первого января. Будет отходить от новогодней попойки, продолжать празднования. Но вот второго числа появление генацвале вполне реально.

Итак, все переносится на 1995 год. Если, конечно, завтра ко мне вместо Мочи не заявятся его головорезы. И не увезут в какой-нибудь лес.

Эх, пожалуй, не стоит думать о грустном!

Хотя, о радостном думать не получается. Разве только о том, как это прикольно, что этот Новый Год я буду отмечать в одиночестве и у меня не будет даже искусственной елочки. — Тамара выбралась из джакузи и накинула на плечи махровый халатик. — Нет, лучше думать о том, что второго числа все сложится для меня более чем удачно!»

Она вышла из ванной и, оставляя на паркете мокрые следы, направилась к тахте.

Монучар объявился только 3-го января. С большим тортом, бутылкой шампанского и облезлым букетом из еловых веточек с шишечками.

— Здравствуй, Тамара. С Новым Годом тебя! Извини, что… — успел вымолвить он, прежде чем пленница с разворота мощно закатала ему пяткой в скулу и, отбросив в сторону уже отключившегося, но еще не успевшего упасть генацвале, стремительно шагнула из комнаты и захлопнула за собой железную дверь.