Дон Пендлтон - Наступление на Сохо

Враг был здесь. На этот раз он с полным почтением отнесся к своему противнику. С фонарями, несомненно, что-то сделали: они не горели. Мак подумал, что так, наверно, выглядела светомаскировка Лондона во время той, первой битвы за Англию. Только на слух можно было определить присутствие в сквере многих людей.

Окна первого этажа музея выглядели темными и глухими, но тренированный глаз Болана уловил тусклое, едва заметное свечение. Он вспомнил тяжелые двойные шторы на окнах и подумал, что музей не так уж пуст и заброшен, как кажется.

Он медленно пошел дальше, осторожно ступая по траве и стараясь не выходить из тени зданий. Впереди кто-то невидимый шмыгнул носом. Болан замер. Послышался звук плевка. Еще шаг, и в темноте, прямо перед собой, Мак заметил силуэт человека, отчетливо выделяющийся на темном фоне сквера. Мак в который уже раз задался вопросом, когда, наконец, противник научится одеваться ночью в черное. Затаив дыхание, Болан сделал еще пару шагов и оказался на расстоянии вытянутой руки от человека в пальто и шляпе, надвинутой на глаза. Субъект стоял, привалившись к стене, сунув руки глубоко в карманы.

Болан на личном опыте знал, как тяжело сохранять бдительность и внимание во время бесконечно долгих часов ночного бдения. Из-за отсутствия раздражителей, обычно воздействующих на органы чувств, человек начинает испытывать головокружение. Некоторые не выдерживают и буквально засыпают стоя. Похоже, что и человек, стоявший перед Боланом, находился в состоянии своеобразного оцепенения. Он снова зашмыгал носом, высморкался и повернулся к Болану.

И тогда черный силуэт рванулся вперед. Молниеносным движением Болан прижал голову мафиози к стене, закрывая ему ладонью рот, а ребром другой нанес мощный удар по горлу. Человек захрипел, на мгновение напрягся, как пружина, и, охваченный судорогой, начал оседать на землю. Сокрушительный удар коленом в грудь довершил атаку, гангстер обмяк и, словно тряпичная кукла, мешком повалился под ноги Болану. Мак придержал его, аккуратно опустил на гравий дорожки и попытался нащупать пульс своей жертвы. Пульса не было. Сильнейшие, точно нанесенные удары нарушили деятельность дыхательной системы и вызвали остановку сердца. Болан поднялся и неслышным тигриным шагом двинулся на поиск следующей жертвы. Долго искать не пришлось. Мак провел ту же атаку, закончившуюся, как и в первом случае, летальным исходом. Расчистив себе путь, Болан перебежал на другую сторону сквера в поисках человека, которого бил кашель. Он легко нашел его и навсегда избавил от простуды. Теперь можно было идти к секс-шопу и попытаться войти, взломав дверь черного хода.

Еще при первом посещении магазина Мак изучил замок входной двери. Такой старый хлам не устоял бы против ребенка, вооруженного пластмассовым совком. Болан вставил в замочную скважину лезвие ножа и всем телом навалился на дверь, которая тут же открылась, не выдержав такого напора.

Болан вошел в магазин, спустился в подвал и знакомым путем, через туннель, ведущий в подвал, добрался до владений Чарльза. Во время предыдущего визита Болан особенно не присматривался к подвалам музея. Тогда он хотел как можно скорее покинуть это подозрительное место, и его мало интересовал пост наблюдения и контроля. Теперь же Мак решил ознакомиться с ним более основательно.

Накануне, проходя по туннелю, он заметил две тяжелые двери по обе стороны прохода и предположил, что пост наблюдения Чарльза находится именно здесь. Теперь обе двери были приоткрыты, и на сей раз Болан решил взглянуть, что скрывается за ними. С одной стороны он обнаружил настоящую квартиру, небольшую, но вполне комфортабельную, со вкусом обставленную и украшенную. К своему немалому удивлению Мак нашел здесь даже бар с краном для разлива пива и превосходную мастерскую, оборудованную всем необходимым для ремонта радиоэлектронной техники. Но в квартире было пусто.

С другой стороны прохода находился собственно наблюдательный пост. Болан даже представить себе не мог, что он оснащен такой превосходной современной аппаратурой. Во всю стену тянулся пульт управления, усеянный кнопками и светящимися индикаторами. Над ними располагался ряд телемониторов внутренней телевизионной системы. На рабочем столе вперемешку лежали кучи всевозможных радиодеталей. Рядом стоял монтажный столик и кинопроектор, но Эдвина Чарльза здесь тоже не было.

Внимание Болана привлекли экраны мониторов. Все они были включены, и Мак понял, что два первых этажа музея просматриваются полностью. На одном экране он заметил входную дверь, на другом большой зал, в котором его заперли накануне, на третьем Мак узнал зал-гарем. Остальные экраны равнодушно отражали то, что происходило во всех камерах пыток.

Камеры, еще не так давно пустые и слабо освещенные, какими видел их Болан, теперь были залиты ярким светом и заняты все до единой. Обнаженные и прикованные к инструментам пыток молодые люди обоего пола стремились к наслаждению через физическую боль и покорность.

В зале-гареме развлекались иначе. Болан видел на экранах обнаженных мужчин и женщин, лежавших на диванах или на подушках, разбросанных по полу. Это зрелище напоминало Маку читанные им когда то сказки «1001 ночи». В оргии, масштабы которой поразили такого неискушенного зрителя, как Мак Болан, участвовали все. Мужчины в большинстве своем отличались солидным, зрелым возрастом. Среди них Болан заметил и откровенных стариков. Мелькали в толпе и юные эфебы, предназначавшиеся, несомненно, для сомнительных развлечений нескольких стареющих педерастов. Женщины без исключения поражали красотой, молодостью и числом. У Болана зарябило в глазах от обилия римских тог, одеяний восточных наложниц, набедренных повязок рабынь и хлыстов их хозяев.

В центре зала находилась небольшая вращающаяся платформа на ней, привязанный к кресту, стоял здоровенный обнаженный негр, чье восставшее естество красноречиво свидетельствовало о степени возбуждения. Прямо перед ним высокая стройная блондинка изгибалась в похотливом, сладострастном танце. Она то прижималась к обнаженному телу негра, по которому струйками сбегал пот, то резко отскакивала от него, избегая яростных толчков его бедер. После каждого выпада негра другая девушка с не менее впечатляющей внешностью «наказывала» его за дерзость, ловко орудуя длинным черным хлыстом. Глядя на этот театр, Болан испытал отвращение ко всему происходящему в «Музее де Сада». Он подумал, что этой сцене явно предшествовали и другие номера, а потом понял, почему Энн Франклин сказала ему, что в музее имелся целый штат «служащих». Эти люди были актерами и, надо отдать должное, очень одаренными в своей области. Даже те, кого «мучили» в камерах пыток, входили в роль, изображая боль и страдания так же глубоко, как и любой уважающий себя артист. Вокруг вращающейся сцены располагались многочисленные телемониторы, и желающие могли наслаждаться тем, что происходило в разных камерах первого этажа.