Максим Шахов - Поцелуй торпеды

– Лады! – кивнул Кащеев.

– А как тебя хоть называть-то? – с улыбкой спросил на прощание Бобер.

– Лучше Григорием…

– Ну, давай, Григорий! – вдруг протянул Бобров руку. – До встречи!

– До встречи! – сказал Кащеев, поняв, что он победил.

Глаза Мони были прикрыты. Рука застыла в воздухе, почти прикоснувшись к роскошным волосам пассии академика. Та невольно сглотнула слюну. А Моня вдруг резко повернулся и почти упер ладонь в лоб Виктора.

Соседка-бизнес-леди тихонько охнула и даже вроде как попыталась вскочить. Однако подруга тут же вцепилась в нее мертвой хваткой и удержала.

Моня повел рукой из стороны в сторону, и на его лице вдруг отразилось почти блаженство. Поросячьи глазки широко открылись. Моня с восторгом посмотрел на Виктора и громогласно произнес в микрофон:

– Братья и сестры! Свершилось! Я нашел его! Я нашел соратника, чья способность к просветлению позволит разделить со мной все тяготы пути и достичь цели!

Тут Моня вдруг сложил руки перед собой и вроде как коротко поклонился, одновременно произнеся в микрофон:

– Как зовут тебя, брат?

– Виктор! – сказал Логинов, поднявшись.

– Его зовут Ви-иктор!!! – проорал в микрофон Моня. – А это означает победитель! И это символично, братья и сестры! Вместе мы победим! Да?!

– Да!!! – почти в едином порыве грянул зал.

Моня свободной от микрофона рукой приобнял Логинова и снова крикнул:

– Я нашел его! Я нашел первого соратника! Но я знаю, что завтра, или послезавтра, или послепослезавтра я найду еще одного, потом еще и еще! И вместе с вами, братья и сестры, мы одолеем путь к истинной вере! Да?..

– Да!

– Да?

– Да!

– Да?

– Да!!!

Моня ловко взобрался на сцену и втащил с собой Виктора. Умолкшая было музыка грянула с новой силой. На сцене вновь появились кришнаиты. Распевая: «Рама Хари! Рама Кришна!», они образовали кольцо, которое тотчас же скрылось в клубах дыма.

– Валим! – услышал ничего не видящий Логинов у самого уха. – Только не загреми!

Несколько секунд спустя Моня уже благополучно заволок Логинова за сцену. Гориллообразный секьюрити в обычной «адидасовской» футболке и джинсах сделал было движение в сторону Виктора, но Моня его остановил:

– Это со мной, Шварц! Ключи давай!

Только после небольшой паузы Логинов понял, что последняя фраза адресована ему.

– Какие ключи?

– От тачки своей!

– А-а, да я так!

Моня на миг удивился, но тут же скомандовал:

– Тогда общий свал!

Здоровенный как глыба Шварц ломанулся вперед. За Шварцем двинулся Моня, за ним Логинов, сзади пристроились охранники, что стояли на фейс-контроле.

Прошагав по гулкому темному коридору, Шварц рывком распахнул дверь. В ослепительном свете крымского солнца блеснул стоявший почти вплотную к выходу огромный «Шевроле-Дискавери». Шварц поспешно распахнул его дверцу, с трудом втиснувшись в проем между стеной и автомобилем. Моня, бабским жестом подобрав свои одежды, вскарабкался в салон. Логинов нырнул следом. Шварц захлопнул дверцу и очень быстро оказался на переднем сиденье.

Джип тронулся с места. Впереди него двигался обычный «Тойота-Лендкрузер» черного цвета. Сзади пристроился еще один такой же, куда на ходу попрыгали охранники.

Моня посмотрел на Логинова, потом быстро закрыл звуконепроницаемую стеклянную перегородку, отделявшую заднюю часть салона. Откинувшись на спинку сиденья, он пошевелил пальцами вытянутых ног.

Средний ряд сидений в джипе отсутствовал, так что в салоне было, мягко говоря, просторно. При желании на свободное место, наверное, можно было бы втиснуть небольшой бильярдный стол, но Моня предпочел ему холодильник с баром. Задрав свое сари, он почесал колено, потом сел нормально и открыл дверцу бара.

– «Наполеон» или «Камю»?

– Лучше минералки, – махнул головой Логинов.

Моня посмотрел на него стеклянными глазами:

– За знакомство? Минералки?

– На твое усмотрение, – исправился Логинов.

Взгляд Мони сразу повеселел:

– Ну тогда «Мартеля»! Держи!

Логинов взял тяжелый толстостенный бокал, Моня наполнил посуду почти до краев. На удивленный взгляд Логинова он ответил:

– Я с завтрашнего дня в завязке на неделю… Так что сегодня оттянемся по-взрослому!

– А-а… А чего на неделю?

– Очередной виток к просветлению! – важно объяснил Моня. – Быстрее его не пройти.

Логинов так и не понял, серьезно тот говорит или шутит, и протянул бокал:

– Ясно! Ну давай, Моня! За знакомство!

– Давай, Витек!

Моня резко запрокинул голову, и в салоне раздался звук, с которым вода исчезает в стоке ванны. Бокал опустел в секунду. Логинов из своего сделал небольшой глоток, Моня громко поставил посуду в бар, рыгнул и вновь откинулся на сиденье.

– Ну что, теперь покалякаем о делах наших скорбных, Витек?

– Давай покалякаем.

– А чего ты не пьешь-то?

– Растягиваю удовольствие.

– Да такого удовольствия у нас полный багажник, так что за это не переживай… Так че вам от меня надо-то?

– Тебе ж Плотников объяснил.

– Да ни хрена он мне не объяснил, твой Плотников! Он объяснил, что ты объяснишь!

– Человека надо одного по-тихому вычислить!

– И что?..

– И все! Остальное не твоя забота…

– Ага! Не моя! Вы его грохнете, а стрелки на меня пойдут!

– Не пойдут, – покачал головой Логинов. – Обещаю.

– Да обещать вы все мастаки! Плотников вон мне тоже обещал, что я теперь не при делах, а теперь в горло вцепился… Короче, пацаны, так дело не пойдет!

– В смысле не пойдет? – недобро посмотрел на Моню Логинов.

– В смысле пойдет, но не так! Этого человека я вам выкладываю на блюдечке! Типа под ключ! Но за это вы мне мое личное дело отдаете! С моей распиской и всем остальным! Короче, с концами! Потому что иначе, Витя, мне просто нет никакого резона уродоваться!

– Я понял, Моня. Но надо подумать. Посоветоваться. Высади, я с тобой через Плотникова свяжусь…

Моня покачал головой:

– Если мы не договоримся, мне придется тебя замочить, Витек. Так что ты советуйся, думай и все такое. Я тебя не тороплю. Но пока я не увижу свое дело, ты останешься моим гостем!

Логинов сжал бокал в руке и незаметно покосился на дверь. Моня осклабился:

– Даже не думай! Двери заблокированы! Да и чего тебе дергаться, Вить? Человека я твоего достану, зуб даю! А ты пока у меня будешь как сыр в масле кататься!..

На контакт с Кащеевым Бобер вышел только три дня спустя. Все было как в прошлый раз: поздней ночью, когда Кащеев возвращался домой, возле него притормозила машина.

– Садись, земляк, подвезем!

Кащеев кивнул и вроде как спокойно полез на заднее сиденье. На самом деле он был, что называется, «на измене», и даже готов был к тому, что в машине на него мигом нацепят браслеты, к голове приставят ствол и суровый голос скажет в ухо: