Стивен Хантер - «...И ад следовал за ним»

— Слушай, парень, — продолжал Великан, — ты держался очень хорошо, даже я вынужден это признать.

— Сэр, я не сделал ничего плохого. Я говорю вам истинную правду, только и всего.

— Хорошо, именно этим мы сейчас и займемся. Ты расскажешь нам, кто ты такой. Договорились? Затем нам надо будет проверить твои слова. На несколько дней мы оставим тебя одного, переведем в более приличное место. Хорошая кормежка. Никакой дисциплины. Курева вдоволь. Ты любишь девочек? Мы приведем тебе отличную смуглую девчонку, «кофе с молоком», которая подарит тебе ночь наслаждения. У нас тут есть что-то вроде борделя. Ты понимаешь, что я хочу сказать, не так ли? Смею тебя заверить, Джек, эта девчонка заставит тебя позабыть обо всех синяках. Если нам удастся договориться с конторой, которая тебя сюда направила, — что-нибудь вроде «вы чешете спинку нам, мы чешем спинку вам», — мы тебя отпустим на все четыре стороны. А все, что здесь произошло, ты будешь воспринимать лишь как закаливание своего характера. Черт возьми, костей мы тебе не ломали. Подумаешь, немного не выспался — но и только.

— Меня зовут Джек Богаш. Я...

И все началось сначала.

Эрла оттащили в комнату со шлангом и направили на него струю воды, смывая грязь и запекшуюся кровь. Наконец с него сняли кандалы. Ему дали тюремную форму, свежевыстиранную, из грубой полосатой ткани, и стоптанные башмаки. Когда Эрл оделся, его снова сковали, но уже более свободно: теперь он больше не был опутан цепями, а только скован по рукам и ногам, и ножные и ручные кандалы соединялись единственным отрезком цепи.

Его вывели из «дома порки», где он безвыходно провел столько дней. Эрл прищурился, увидев дневной свет. Солнце палило немилосердно. На улице был в самом разгаре день, а в «доме порки» не было никакого различия между днем и ночью. Маленький конвой возглавлял Великан; двое охранников шли по обе стороны от Эрла, а еще один замыкал шествие с ружьем, на тот случай, если у Эрла возникло бы намерение бежать.

Процессия вышла из «дома порки» и направилась мимо сооружения, которое Эрл определил как ту самую «контору». Эрл чувствовал себя чудищем из паноптикума, человеком с двумя головами, шестью руками или тремя носами. Все негритянки, стоявшие в очереди в контору, таращились на него, ибо им еще никогда не приходилось видеть белого человека в цепях и они старались как можно надежнее запечатлеть это событие в памяти, чтобы много лет спустя рассказывать своим внукам о том дне, когда в Фивах с белым поступили так же, как с негром.

Они подошли к особняку, который сохранил лишь тень былого величия. Колоннада в дорическом стиле казалась романтическим посланием из прошлого. Дом был словно декорацией из исторического фильма о южных красавицах в пышных платьях и молодых кавалерийских офицерах армии Конфедерации, готовящихся отправиться сражаться с «синебрюхими» [18], чтобы защитить устоявшийся образ жизни. Но у дверей маленькую процессию не встретили негры в ливреях, почтительно распахнувшие двери. Вблизи стало отчетливо видно, в каком плачевном, запущенном состоянии находится старинный особняк. Краска облупилась; некоторые окна были заколочены; декоративный кустарник, неухоженный и заброшенный, давно зарос сорняками. Если сто лет назад особняк господствовал над всей плантацией, то сейчас от этого остались лишь призрачные воспоминания.

Конвой поднялся по трем ступенькам и прошел в залу, заставленную зачехленной мебелью. В открытые двери Эрл успел мельком разглядеть другие комнаты и коридоры, также с зачехленной мебелью, покрытой толстым слоем пыли. Но Великан повернул направо, в единственное обжитое помещение. Здесь располагался кабинет начальника тюрьмы, и сам хозяин сидел за письменным столом.

Подняв взгляд, он чуть ли не ласково посмотрел на Эрла. Это был мужчина лет шестидесяти, с пухлым детским лицом, лысый, лишь с редкими седыми волосами на висках, в очках с толстыми стеклами, искажающими глаза. На нем были поношенный льняной пиджак, белая рубашка, давно ставшая серой, и черный галстук-шнурок. В целом начальник походил на героя Конфедерации, переживавшего не лучшие времена.

— Вот он, начальник, — сказал Великан.

Эрл остановился перед сидящим за столом мужчиной. Тот оглядел его с ног до головы.

— Так, так, так, — произнес начальник, — а вы крепкий орешек, не так ли?

У Эрла не было слов, чтобы ему ответить. Он промолчал.

Его ткнули в спину.

— Осужденный, когда к тебе обращается начальник тюрьмы, ты должен отвечать ему без промедления.

— Я не осужденный, — возразил Эрл. — Тут произошло какое-то огромное недоразумение.

Что-то с силой ударило его под ребра.

— И ты должен обращаться к нему «сэр», осужденный.

— Сэр.

— Так, так, так, — снова произнес начальник. — Ну хорошо, осужденный, вам удалось поднять в нашем маленьком огороде большую бучу. Да, сэр, у вас прямо-таки талант сеять смуту.

— Сэр, меня зовут Джек Богаш, и я из Литтл-Рока, штат Арканзас. Я приехал в ваш штат, чтобы взять лицензию на охоту в глухих местах и открыть небольшое дело. Не знаю, что вам порассказали эти люди, но из леса выскочили два человека, очень торопившихся, и они предложили мне деньги за то, чтобы я им помог, и один из них говорил очень убедительно, а деньги мне нужны, поэтому я согласился и впутался в это дело. Я понятия не имел, что те двое нарушили закон. Так что на самом деле это все огромное недоразумение.

— Понятно, понятно, — сказал начальник. — А что в это время произошло в нашем округе: задержанного насильно освободили из-под стражи, погоня гналась за ним через весь лес, кто-то расправился с собаками — по крайней мере, мне об этом доложили, но вы утверждаете, что в действительности всего этого не было, так?

— Сэр, это все сделал...

— Другой человек. Да. Понимаете, осужденный, я просто не знаю, что делать. Вы говорите одно, в донесениях сообщается другое. Так как же прикажете мне поступать?

— Сэр, я ничего не знаю ни о каких донесениях. Я говорю только то, что произошло на самом деле.

— Ну хорошо, осужденный, — задумчиво произнес начальник, — если в ваших словах содержится чистая правда, не могли бы вы объяснить мне одну маленькую неувязку, черт возьми?

— Попробую, сэр. После тех побоев, которые выпали на мою долю, моя голова совсем не работает.

— Мне кажется, что, если бы вы действительно были тем, за кого вы себя выдаете, а не тем, кем считаем вас мы, вы бы сейчас должны были вопить во всю глотку, требуя адвоката. Именно так поступают все невиновные, кого незаслуженно обвинили в каких-либо преступлениях, ибо они понимают, что адвокат должен будет стать их поверенным перед лицом правосудия. Они требуют предоставить им возможность позвонить по телефону, требуют дать им связаться с женами и повидаться с детьми; они хотят возвратиться назад в мир, из которого, по их словам, их незаконно вышвырнули. Этот мир имеет для них огромное значение. Они никак не могут приспособиться к новым обстоятельствам, в которые попали. Вот что подсказывает мой опыт.