Михаил Нестеров - Демонстрация силы

«Да, брат, крепко тебя согнуло», — насмешливо посочувствовал Волков, также отмечая перемены во внешности собеседника.

— Разрешите присесть, Юрий Алиевич? Разговор у меня к вам непростой и займет немало времени.

— Опять пришли что-то просить?

— Я пришел с готовым предложением, — ответил Волков. Он пододвинул стул и сел напротив директора «Алмаз-Инвеста». — Для начала я хочу вам рассказать маленькую историю. Не с начала, а с середины. С вопроса: где шлифуется контрабандный товар, Юрий Алиевич, в Новороссийске? А может, в Воронеже? Это я сужу по качеству продукции. — Волков положил на стол кейс и демонстративно медленно открыл его. — Часть бриллиантов вы реализуете в России, часть в Европе мелкими и средними партиями. Ваш «Алмаз-Инвест» к добыче алмазов не имеет никакого отношения — так, чисто посредническая группа между якутским производителем и продавцом. Но с лицензией на данную деятельность. Я не прав? — закончил Волков, не дождавшись ответа. Наоборот, он напоролся на вопрос. Хургаев задал его тоном утомленного человека.

— Что дальше?

— Мы не виделись два года, верно?

— Уже не помню. — Желтоватое лицо Хургаева осталось бесстрастным.

— Прошло два года, это совершенно точно. Снова ограбление, но не вашей супруги, а целого транспортного судна. Можно сказать, вы пережили целый ряд пиратских нападений. Я понимаю ваше состояние. Вы уже не можете доверять ни своим партнерам, ни начальнику своей службы безопасности. Для раскрытия этого дела вам необходимо третье лицо. Первостепенная задача — выявить наводчика, который может быть лишь в одном месте — в «Алмаз-Инвесте». — Волков улыбнулся рифмованному окончанию.

Хургаев положа руку на сердце не раз думал об этом. Правда, не мог объяснить, почему тянет резину. На него здорово подействовала измена в родном предприятии, и теперь он видел предателя в каждом человеке. Волков — не предатель. Он фрукт из соседнего сада. Вампир, вымогатель, шантажист. Его можно назвать по-разному. Тем не менее в сложившейся ситуации он, посвященный в детали криминального бизнеса компании, был оптимальной фигурой, способной, что было главным в этом вопросе, вывести изменника на чистую воду. Это раз. Второе: найти ублюдков, что грабили его суда.

Волков неверно истолковал молчание Хургаева. Он в очередной раз спросил себя, почему Хургаев возит алмазы по морю, а не по воздуху, что намного быстрее и, возможно, дешевле. И развил эту тему вслух:

— Вы, можно сказать, прикипели к морским пароходствам, к управлению администраций морских портов. Вы не могли отказаться от этого вида транспорта ни под каким предлогом. Там все было схвачено. А налаживать новый вид транспортировки алмазов чревато «разглашением коммерческой тайны».

Следователь вынул из кейса лист бумаги.

— Я был в больнице и получил от матроса вашего судна официальное заявление. Его я передам в прокуратуру, если мы не договоримся. Прокуратура, расследуя дело о разбойном нападении, неминуемо раскрутит контрабандный клубок. Вам это надо?

— Значит, вы беседовали с матросом. Решили перестраховаться. Как прошла беседа?

— Гладко прошла, — ответил Волков. Он вынужденно повторялся: — Теперь у меня есть основание возбудить уголовное дело. Конечно, Степанов будет молчать о том, что на борту судна был контрабандный товар, иначе сам окажется за решеткой.

— Не тяни резину, — неожиданно перебил его Хургаев, переходя на «ты». — И за решеткой я видеть никого не хочу. Действуй официально и неофициально, это, думаю, принесет двойную пользу и сократит сроки твоей работы. Мне нужны имена — наводчика и тех, кому он сливал информацию о контрабанде. Остальное — это мое дело. — Хургаев хищно прищурился и поиграл желваками. — Я доверяю тебе, а ты доверься моему кошельку. Ты за этим и пришел, не так ли?

— Именно. Я не прошу аванс. Мне нужны деньги для работы. Мне придется съездить в Новороссийск, Египет. Время терпит. Со вчерашнего дня я в официальном отпуске сроком двадцать семь календарных дней.

— Сколько?

— Двадцать семь, — повторил Волков.

— Я про деньги спрашиваю! — «Вот идиот!» — мысленно выругался Хургаев.

— Пятьдесят тысяч баксов.

— Посиди здесь, я скоро вернусь. — Глава конторы закрыл ящик стола на ключ, ключ положил в карман пиджака и встал с места. Он грузно прошел мимо Волкова, не удостоив его даже мимолетным взглядом.

Юрий Алиевич вернулся через пять минут и передал следователю желтоватый пакет.

— Во мне ты не ошибся, — предупредил он гостя. — Смотри не ошибись в себе. Ты в отличие от наводчика на виду. Если выкинешь какой-нибудь фокус, я с тебя живого шкуру спущу.

— У меня к вам встречное предложение, — спокойно отреагировал Волков. — Вы заплатите мне энную сумму, и я спущу шкуру с предателя, окопавшегося в вашей конторе.

— Сначала найди его.

— Я найду его, — твердо пообещал следователь. — Доверьтесь моему опыту.

Москва, сентябрь 2004 года

В 10.30 Александр Абрамов вернулся с планерки. Он бросил на рабочий стол жиденькую папку в темно-синей обложке и надкусил купленный в буфете сандвич. В это время раздался телефонный звонок. На связи был Юлий Завадский. Ответив на приветствие израильского коллеги и наскоро запив бутерброд минеральной водой из холодильника, Абрамов прикрыл трубку ладонью и тихо спросил у помощника:

— Во время совещания мне поступали звонки?

— Нет, Александр Михайлович, — ответил Григорий Аванесов. Он сидел за своим столом в рубашке и форменном темно-синем галстуке. Что его вечно выскобленному кавказскому подбородку всегда добавляло мшистой синевы. И поспешно исправился: — В начале девятого вас спрашивал полковник ФСБ Волков.

— Волков? — удивленно переспросил Абрамов. Он сказал в трубку «Одну секунду» и продолжил расспросы: — Что интересует Волкова, ты не спрашивал?

— Спрашивал, конечно. Он сказал, что перезвонит позже. Больше вам никто не звонил.

«Никто», — мысленно повторил Абрамов. Он был одет в серый пиджак и темно-синие брюки. Присев на краю рабочего стола и в очередной раз подавив вздох, Абрамов прикинул, что уже не работает в качестве начальника отдела в разведуправлении Главного штаба ВМФ, а доживает последние дни «с переходом на вышестоящую должность». Тот же помощник ждет не дождется, когда всегда придирчивый, педантичный, едва достигший тридцатилетнего рубежа капитан 3-го ранга снимется с якоря и отшвартуется к другой, может быть, более тихой гавани.

Да, немного уже осталось. Впору отмечать время не по календарю, а по натуральному хронометру.

А кабинета и духа, витающего в нем, жалко... Тот же Аванесов откроет все двери и окна, включит все пылесосы и вентиляторы, выгоняя устоявшийся сладкий дух авантюризма, едва кап-три на прощанье пожмет ему руку.