Михаил Нестеров - Спецкоманда №97

И тут кто-то из курсантов ляпнул:

— Когда мы будем нырять?

Вперед вышел лейтенант-инструктор Евгений Беглов — долговязый и сухожилистый детина с непроницаемым взглядом карточного короля по кличке Жорж Бенгальский. Видал я таких в бригаде морской пехоты!

— Куда нырять, дубина? В собственное дерьмо будешь нырять три месяца, потом три месяца отмываться, Продолжительность жизни в нашем лагере — шесть месяцев. Кто-то не выдержит и шести часов.

И дальше в таком же духе.

Вначале был трехнедельный курс на выживание, которого нет ни в одном из спецподразделений. Но и курсанты попались крепкие — от опытных сержантов до бывалых офицеров. И когда курс не попал в процент среднестатистического отсеивания, случилось, по моему мнению, самое паршивое, чего до сих пор забыть не могу. А до этого... Вот сука! Это я про старшего инструктора. Жорж Бенгальский, обходя строй курсантов после вступительного слова начальника школы, ухватился за гвардейский значок, который я прицепил к черной курсантской робе: «Ты что, гербалайф продаешь? Снять!» Я окосел! Я ничего не ответил, у меня дар речи пропал. И вот другой момент... Поначалу я посчитал это открытым издевательством или недопониманием со стороны старшего инструктора. Я еще помнил его слова: «В этот раз что-то много курсантов на квадратный метр плаца...» И чтобы стало меньше, нас выстроили на мостках.

— Первый экипаж, шаг вперед! — скомандовал Бенгальский. Шестеро бойцов подчинились и стали на краю мостков, еще не зная, что им предстоит.

Слово взял «директор водных аттракционов» — инструктор-водолаз, похожий на бульдога мичман с редкостной фамилией Машбиц. Он зверел по любому пустяку и имел «врачебную» привычку спрашивать: «У тебя туберкулез? паркинсон? грипп?» И вообще он походил на израильского коммандос: черные глазищи навыкате, рубильник, как у сайгака, губище, как у обиженного Буратино. А его грудной клетке и волосатым ручищам позавидовал бы сам Кинг-Конг.

— Через десять минут один из вас будет ненавидеть природу за то, что она сделала с ним. Под вами, — «директор» топнул ботинком в доску, — на дне, пять аквалангов. Надеть их на шесть рыл невозможно физически. На нервной почве — да. Тот, кому не достанется дыхательного аппарата, сегодня же отправится домой. Итак, девочки и мальчики, по моей команде... Начали!

Караул, что тут началось! Даже гиены не способны грызться с такой ожесточенностью. Бедолаги автоматически действовали по принципу выбора места в вагоне, когда первые выбирают пустые купе, вторые там, где осталось больше места, и так далее... По принципу «выживает сильнейший». Точнее, гнуснейший. Самая отчаянная схватка выпала на долю двух последних курсантов. Один, сумев надеть оставшийся акваланг, выбирался на мостки, другой тащил его в воду. Он душил его, выламывал руки. Буквально впивался в горло товарищу, который вдруг превратился в злейшего врага. Потом роли поменялись... И так до тех пор, пока «директор водных аттракционов» сам не определил победителя. Побежденному же Машбиц пренебрежительно бросил:

— В следующий раз просто сходи в баню. Следующему экипажу приготовиться! Пошли! Пошли! У вас что, корпоративный геморрой?... Следующий!... Домой — тебя родители обыскались... Пошли!

Тут стоит сказать, что за неделю до «водных аттракционов» я попал в экипаж Сереги Климова. С этими парнями я не опасаюсь удара в спину. А дело в том, что Ромка Трегубов сломал руку, сорвавшись с трассовой горки. Его, разумеется, отчислили (слушатели в спеццентре не нужны), и я занял его место.

И вот Климу, как он ни боролся, акваланга не досталось, и он вылетал из обоймы. Но тут случилось то, чего не ожидал никто, ни курсанты, ни бывалые инструкторы. И сам я ничего такого не ожидал от себя. Я стоял на мостках в акваланге — за него я чуть пасть не порвал товарищу — и вдруг... прыгнул в воду. Короче, я отдал кислородный аппарат своему командиру — Сереге Климову. А про себя подумал: «Вот и все, Вездеход, это твоя конечная остановка». И вдруг слышу, как Жорж Бенгальский гнусавит с мостков:

— Ты проиграл.

— Ни фига, — отозвался я из воды.

Выбрался и пошел было собирать свои вещички. Но вернулся. И сказал Бенгальскому все, что о нем думаю. На прощанье. Заодно, думаю, за свой гвардейский значок расквитаюсь.

— Ты, — говорю, — Жорж, слабоумный — коли не способен понять простых вещей. Не думаю, что моего ума хватит на нас обоих. Для этого у тебя черепная коробка маловата.

И пошел собирать свои манатки. Но, как оказалось, рановато.

Вечером я наведался в кабинет инструктора, называемый «исповедальней».

— Товарищ старший лейтенант! — кричу. — Почему...

Беглов перебил меня, махнув своей волосатой ручищей:

— ...всех, кому не досталось аквалангов, отчислили, а тебя нет? Ты у нас особенный, — не глядя на меня бросил инструктор. — Считай, я проникся твоей пламенной речью.

Беглов, слышал я, дохаживал в своей должности последние дни. Он давно написал рапорт, но начальник базы Артур Паникян не подписывал его, пока старшему инструктору не найдут замены.

— В натуре? — сощурился я (недобро так сощурился). — Хочешь сказать: его обрезать — и он наш? Только я не хочу быть дебилом, который будет пробовать твою жратву на отраву.

— Захлопни пасть! — заорал на меня Бенгальский. — Если есть желание добровольно покинуть центр, то тебя никто не держит. Свободен.

Странно было видеть едва заметную улыбку и подобревшие глаза на лице этой бездушной машины. Только эта — хоть и запоздалая — улыбка и позволила мне позволить себе остаться на военно-морской базе.

Бойцы уже прошли курс на выживание, питаясь, по определению Земли, как фотомодели, а впереди несколько месяцев специальных дисциплин и... возможность побаловать себя в «центральном» кафе кружечкой-другой пивка.

Вот впереди Клима Леша Бережной. Идет и слышит скрип зубов командира:

— Ну если я увижу б стане медиков хоть одно знакомое лицо!... — Сделав неосторожный шаг, Клим по плечи провалился в вонючую промоину. Держась за автоматный ремень Аденина, выбрался и в очередной раз выругался: — Я их всех, тварей, здесь сгною!

Спецназовцы шли курсом на юг, чутко вслушиваясь в звуки Каспия — шипяще-ворчливые, готовые, как и Сергей Климов, сорваться набежавшим ветерком на вонючую — с примесью тины, гнилой рыбы и соляра — воду. Вечернее солнце припекало непокрытые головы спецназовцев, каждый из которых в свое время прошел службу в армии, повоевал в «горячих точках».

Эфир тронул Клима за плечо: