Михаил Нестеров - Спецкоманда №97

Действительно, месяц не прошел впустую, и Паршин был готов к тому, чтобы приступить к окончательной фазе готовящейся операции. Он не мог нанять «обычного» киллера, даже из опытных и проверенных агентов. «Павлик Морозов» мог оставить что-то важное, что указывало бы на причастность Паршина к хищениям из казны оборонного предприятия. Конечно, сразу его не тронут — вначале уберут из Кремля. Но не просто вышвырнут, а тихо выведут. И на лобном месте на него набросится свора из Генпрокуратуры.

Падет ли на него подозрение в устранении Максакова? Он его ставленник — значит, вряд ли. В этом случае проходил лишь один вариант устранения — несчастный случай. Однако подобные акции планируются месяцами, в них задействуются десятки людей, целые подразделения спецслужб, их агенты. Это как дирижировать симфоническим оркестром. Малейшая фальшь будет услышана знатоками. Но все это в масштабе подразделений спецслужб, утечка информации из которых была исключена; они много лет варились в закрытом котле засекреченных сведений, не испытывая жжения, и словосочетание «лишние сведения» были для них неведомы. Это «клеймо» на всю жизнь, оно есть, и никуда от него не денешься.

У Паршина были такие люди; их можно было назвать своими. Именно это и не устраивало генерала. В случае с Максаковым могли сгодиться лишь люди со стороны.

Средства противовоздушной обороны...

Валерий Максаков работал в этой области, а сам генерал курировал ее. Как, например, его коллеги по кремлевскому цеху: советники президента заняли прочные места в качестве председателей советов директоров в крупных компаниях: газовых, нефтяных, медиа-холдингах... И до сей поры семьями не враждовали.

Напрасно Максаков думает, что за месяц стал специалистом в области anti-aircraft defence, сощурился опытный разведчик. «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет». Справедливо, заключил он, наглядно и показательно. И уже не мог отказаться от плана, рожденного в его склонной к аналитическому мышлению голове. Он словно встал на тропу вендетты. И нисколько не жалел молодого ставленника, его жену и двух дочерей. До высокой должности в кремлевской администрации генерал-полковник Паршин возглавлял самое мощное управление службы госбезопасности: контрразведку.

Открыв ящик стола, Паршин смахнул в него журнал. Через секретаря вызвал Максакова. Тот явился через час с четвертью.

— Ты говорил о провале испытаний модернизированной ракеты, — напомнил генерал гендиректору. Серьезной размолвки между ними словно и не бывало. Одинаково сдержанные, они вели деловой разговор. — Что удалось выяснить по этому поводу? Присаживайся.

— Специалисты из конструкторского бюро пришли к выводу, что виной всему некачественные комплектующие, — ответил Максаков, заняв место напротив шефа.

— А именно?

Гендиректор вынул из кармана записную книжку в лайковом переплете и перевернул несколько страниц:

— ЗПК-800К, — ответил он.

— Электроника? — уточнил Паршин, неотрывно глядя в серые глаза собеседника. Максаков, как всегда, был одет безупречно: фирменный серый костюм, белоснежная сорочка, галстук. От него исходил тонкий аромат французского одеколона.

— Да, в пусковых установках. Простенькая интегральная схема. Военпредов на них не хватает! — Максаков выругался. — Сорок заводов работают на концерн, Александр Петрович.

— Где штампуют эти схемы?

— В Астрахани. А платы идут из Элисты.

— Почему именно из Калмыкии?

— Там производство налажено, да и дешевле, чем в Екатеринбурге. На порядок дешевле. — Максаков убрал записную книжку в карман и закинул ногу за ногу.

— Вот и догонялись за дешевизной. Минимум полгода коту под хвост. Пролетели мимо денег. Что ты намерен делать?

— Заключить договора с Екатеринбургом.

— Значит, Калмыкия и Астрахань побоку? Сколько рабочих мест закроется, это ты посчитал? И вообще, кто тебе позволит? С такой политикой, друг, можешь не рассчитывать на гособоронзаказ. Расшифровать? Государственный оборонный заказ. И все это звучит слитно. О другой стороне вопроса тоже подумай: ты у калмыцкого завода отнимаешь солидный заказ и отдаешь его туда, где безработицей не пахнет. Пока что мы в Кремле находимся.

— Да, а с такой политикой нам не зенитные комплексы делать, а водосточные трубы клепать.

— Сначала разберись в причине брака. И вообще тебе не помешало бы ознакомиться с каждым твоим предприятием. Считай это твоей предвыборной кампанией. Поезди по заводам, пообщайся с директорами, рабочими. Узнай чаяния народа, — с усмешкой сказал генерал. — Знаешь, Валера, когда ты к людям с душой, то и они к тебе по-человечески. Начни с Сибири, а закончи южными регионами: Дагестан, Калмыкия, Астрахань. И домой. Ну что, отдавать команду на составление графика?

Максаков развел руками: «А куда деваться?»

Паршин улыбнулся: «Вот ты и попался, друг. Вот и попался».

Через две недели к рабочим поездкам Максакова по предприятиям «оборонки» все было готово. Паршин сам позаботился о его надежной охране. Знал точный маршрут, график передвижения и прочее, что было делом приоритетным среди служб охраны. В каких точках остановится транспорт, кто и когда будет встречать. А Максаков безукоризненно придерживался протоколов, рекомендаций сотрудников Федеральной службы охраны, когда выезжал с ними в командировки. Для него это было так же естественно, как сесть за стол и расстегнуть пуговицу пиджака, вставая — застегнуть.

Северный Дагестан, поселок Пионерский,

28 августа 1997 года, четверг, месяц спустя

Мелкий, не по-летнему холодный дождь, зарядивший с утра, разогнал плотную туманную дымку над морем и наводнил грустными фортепианными звуками окрестности. Лейтенант Олег Колчин слышал эту печальную мелодию дождя. Она просачивалась сквозь намокшую форму, впитывалась в кожу, проникала в душу, вызывая в груди странное ощущение близости Рождества.

Мелкие дождевые капли на лбу офицера походили на выступившую испарину, дрожь, вызванная бессонницей и слабостью, была похожа на озноб.

«Колотит...»

Олег смотрел на безжизненно повисшие лопасти вертолета, на суету вокруг него, на распахнутый, зияющий черной пастью люк, который поглотил шесть тел погибших спецназовцев... Они, непохожие на тех, которых Олег знал, будто состарились за миг до смерти. Этот миг сожрал ту долгую жизнь, что им уже не прожить. Кто-то свыше пообещал им долгое и счастливое будущее, обманул и забрал назад. Миг, за который пролетели перед их глазами обман и обещания...

Что-то подсказывало Олегу, что его мысли близки к истине: спецназовцев обманули, накормив ядовитыми обещаниями.

«Подснежники никогда не цветут под Новый год...» Это на призрачную музыку ложились странные, противоречивые слова, рожденные то ли в воспаленном мозгу, то ли в саднящей душе молодого лейтенанта.