Михаил Нестеров - Если враг не сдается

Вряд ли кто-то из местных жителей догадывался, что по соседству с ними разбросаны укрытия для небольших разведывательно-диверсионных групп, оттачивающих свое мастерство «в режиме реального времени». Пролетают вертолеты, оснащенные боковыми фермами с блокам НУРСов, — ну, значит, салют Мальчишу.

Холм над землянкой разросся чилигой и шиповником. Вход замаскирован так надежно, что даже Упырь, некогда возводивший это укрытие, не сразу обнаружил его. Остальные бойцы внимательно изучали план местности с условными обозначениями: маршруты выхода и возвращения на базу, пути отхода в случае опасности, позиции для обороны в случае внезапного нападения, наблюдательный пункт, место тайника с письменным указанием о дальнейших действиях группы.

Нары в землянке сырые, холодные. Первым под землю спустился сержант Пиебалгс и стал принимать от товарищей тяжеленные рюкзаки. Командир с Ротвейлером — сержантом Антоном Соколовым, как с верным псом, отправился на поиски тайника. Он находился в ста метрах от землянки под березовым пнем. Упырь знал свою основную задачу, а «вскрытие пакета» — для рапорта, которого ждут на Арбате. Задача команды Седова — минирование железнодорожного полотна, считай, стратегического объекта на Южно-Уральской железной дороге, по которой движутся эшелоны с военной техникой и личным составом, с последующим уничтожением живой силы. Вскоре на этом участке пройдут эшелоны с немецкой техникой с перенаправлением на Афганистан. А задача разведгруппы сержанта Литвинова — обнаружение противника, скрытно действующего на территории России, и предотвращение диверсии.

Сложная задача, почти невыполнимая, однако бороться со слабым противником — себе дороже, всегда учатся на сильном.

Рудгер Хауэр, развалившись на нарах, зевнул. Только сейчас латыш понял, что ему выпала возможность довоспитать дерзкого снайпера в полевых условиях. Было в глазах Литвинова что-то отталкивающее, может, чрезмерна их прямота? Он был как бы нараспашку, однако за этой простотой крылось что-то прямо противоположное; снайпер казался двуликим Янусом.

В этой чащобе собрались наиболее опытные сержанты и офицеры центра подготовки войск спецназа, принимавшие участие в спецоперациях на территории Чечни, Дагестана, Грузии, Азербайджана. Если кого-то из них и «разморила» слегка ленивая атмосфера в полку, то не намного. Может, в поведении появилось больше вальяжности и, как следствие, больше уверенности в своих силах. А если она демонстрировалась перед курсантами, то вправе была называться самоуверенностью. Например, Колун и Миротворец не преминут покемарить на нарах лишний часок-другой. А Артемий Оганезов по кличке Органайзер, отправившись на наблюдательный пункт и зная приблизительное время появления «противодиверсантов», пропустит мимо ушей подозрительный шорох в кустах, хлопанье крыльев потревоженной человеком птицы — это ночью. А днем проглядит ее настороженную позу, говорящую о готовности к прыжку, то, как вытянута ее шея в направлении объекта тревоги, в то время как ее клюв направлен в сторону, поскольку все птицы, кроме сов, рассматривают предметы одним глазом; то, как удаляется она от объекта опасности — взлетает без разворота и в противоположном направлении. В этом смысле группа Литвинова имела преимущество, молодые бойцы рефлекторно отреагируют на то, что пройдет незамеченным для более опытных товарищей.

11 апреля, пятница

Адлан Магомедов потерял по большому счету одного бойца — Сулима Цекалова, жертвовал же полевой командир во время перестрелки на Московском шоссе людьми, которые были полезны в подготовке диверсии, но никчемны как исполнители.

В отряде Адлана было пять женщин, четыре из них — чеченки-шахидки: сестры Джабраиловы — Алла и Фатима, Лиля Газманова и Эльвира Мусаева, которую со дня на день ожидали на базе. Не пройдет и двух дней, как 19-летние девушки инстинктивно начнут держаться Эльвиры — старшей из них, ей было 34 года. Они потеряли традиционную чеченскую семью, где авторитет отца непререкаем, а взамен приобрели другую — джамаат, где единственный авторитет — эмир джамаата. «Его слово — закон: скажет убить отца или брата — будет исполнено. Прикажет пожертвовать собой, также никто не ослушается». Для этих четверых женщин эмиром был Шамиль Басаев, а его адептом здесь — Адлан Магомедов.

Адлан в нетерпении поджидал Василия Червиченко и Алексея Косицина, двух своих боевиков, которых в отряде называли не просто, а очень просто: Хохол и Кацап. Боевики выехали в Борский район еще вчера, в ночь, но что-то задерживаются: время уже половина одиннадцатого вечера.

Что-то противоестественное было в ожидании товарищей. Чеченские аулы и станицы — это понятно, это привычно. А вот русские деревни и поселки, по дорогам которых колесили приверженцы ваххабизма, вызывали в чеченской душе и уме протест. Бой в станице Червленая — нормально. Битва за аул Нижний-Юрт — тоже пойдет. Но вот, к примеру, теракт в Старой Бинарадке или сражение в Новом Буяне — это смех и слезы, это анекдот какой-то. Ущербность. Россия никогда не застесняется повоевать за аул, а чеченцы нарушат правила дорожного движения, лишь бы на большой скорости пронестись мимо навозного запаха Куропатовки...

И еще одно: с аулами и станицами, разбросанными в горных районах Чечни, сочетались лишь крупные российские города да сама столица.

Хохол и Кацап приехали в начале двенадцатого. На лицах «двух товарищей» играла усталая улыбка. Червиченко первым делом взялся за банку с пивом, разорвав пластиковую упаковку. Пил так жадно, словно вчера хорошо посидел в центре Аравийской пустыни.

Адлан терпеливо ждал... когда Василий рыгнет; рыгал он оглушительно, равно как и храпел; спать с ним рядом было невозможно.

— Всё подтверждается, — начал Червиченко. — Сегодня с восходом направлением на северо-запад прошел «горбатый». Примерно в трех километрах западнее Немчанки он сделал разворот на обратный курс и в паре километров южнее поселка выбросил десант.

— Сколько человек?

— Не знаю. Видели краем глаза. — С большого расстояния Червиченко казалось, что вертолет бреет лесополосу, на самом деле до земли было не меньше четырехсот метров.

— Что там за местность? И как лучше всего туда попасть?

— Всё срисовали, Адлан, не беспокойся. От Самары примерно 120 километров. Лучше всего добираться либо на поезде «Самара — Оренбург» — он отходит с вокзала в 17.55 Москвы, либо с пересадкой на электричке. Из Самары до Кинеля ходит электричка, — пояснил Хохол, — а из Кинеля до Немчанки можно добраться рабочим поездом «Кинель — Бузулук».

— В каком смысле — рабочий поезд?