Михаил Нестеров - Игра по своим правилам

— Ну, я еще в замах... — улыбнулся замдиректора Управления контрразведывательных операций ФСБ. Он редко контактировал с Левыкиной, а вот его коллега из Управления компьютерной и информационной безопасности довольно часто встречался с главой «одноименного» министерства. — Ты одна в этом большом и красивом доме? — длинно и в комплиментарном стиле спросил Романов.

— С тех пор как развелась с мужем — да.

— Не хочешь вернуть девичью фамилию?

— Проходи, — не ответила на вопрос Левыкина, — угощу тебя коньяком. Пьешь «Белый аист»? Мне недавно приперли целую коробку!

— Для тебя это как целый погреб, да?

— Что-то вроде этого, — рассмеялась женщина. Она проводила гостя в просторную гостиную с однотонными зеленоватыми стенами, высокими — от пола до потолка — арочными окнами и усадила за длинный стол, задержав на мгновение руку на плече Романова. Это дружеское прикосновение генерал оценил как материнское.

Он давно знал Левыкину как деловую, преуспевающую женщину. У нее была роскошная недвижимость в центре Москвы — четырехэтажный особняк, построенный в начале прошлого века. Он стоил кучу денег и в то же время был бесценным. По стоимости он равнялся острову в море, с виллой, пристанями, бассейнами. Ей он достался в 1991 году, когда путем сложных обменов и доплат были расселены жильцы особняка, представлявшего в ту пору нэповскую коммуналку. За четырнадцать лет непрерывных строительных работ он вернул себе и зимний сад. Особняк находился в сотне метров от кремлевских стен.

Может быть, в связи с этим Романов спросил:

— Кто возводит крепость рядом с твоим домом?

— Крепость? Да, ты, наверное, прав. Морской офицер, разведчик. Его фамилия Абрамов. Я наводила справки. Много не узнала — его персональные данные засекречены.

— Ну да, и все личное находится в его личном деле. Не боишься, что моряк заведет скотину и ты по утрам будешь просыпаться от кукареканья и хрюканья?

— Я найду чем ответить. Говорят, павлины противно орут и эти... как их, господи... страусы! Кстати, о птичках. — Левыкина выставила на стол продолговатую бутылку «Белого аиста».

— Вижу, у тебя на все готов ответ.

— А ты как думал? Чай, не лаптем щи хлебаю. — Хозяйка отключила телефоны, чтобы постоянные звонки не мешали беседе. — Я сейчас лимончик порежу. — Она открыла дверцу высоченного холодильника. — Что тут у меня? Сосиски, ветчина, рыба, что ли, не пойму... Фу! Ну и запах! А потом кричим: гастрит, язва...

— Ты что-то про щи говорила.

— Про лапоть, — уточнила Левыкина. — Чего сидишь, мужик? Открывай бутылку. На бардак и пыль внимания не обращай. Хозяйством заведует моя троюродная сестра. Волынит. Как тут без послаблений.

— Кстати, где твои охранники?

— Здесь где-то, — снова рассмеялась она. — Один или два точно. Наверное, тебя увидели и попрятались.

Пока Романов ковырялся с пробкой и наливал коньяк в пузатые бокалы, хозяйка готовила нехитрую закуску. Она ни разу не поторопила незваного гостя даже наводящим вопросом. И при этом оставалась абсолютно раскрепощенной.

Они выпили. Женщина прикурила и открыла створку окна.

— Ты ведь не куришь? — спросила она.

— Ни разу не держал во рту эту гадость, — скривился Романов. — Когда мои школьные товарищи прятались по подвалам и смолили бычки, я учил уроки и тарабанил на пианино. Из меня мог бы получиться неплохой музыкант. Впрочем, ты об этом знаешь не хуже меня.

Борис Петрович выдержал небольшую паузу.

— Сегодня после обеда мне поступила странная информация. Откровенно говоря, я обалдел. Я приехал прояснить некоторые детали. Ты не пугайся, но речь пойдет о твоей дочери. Она где сейчас?

— О господи!.. — Любовь Юрьевна побледнела, словно набросила на лицо газовую вуаль, и всплеснула руками. — В Греции. Я десять минут назад говорила с ней по телефону. Погоди, — нахмурилась она, — наверное, не к ней интерес контрразведки, а к ее бой-френду, да?

Романов покачал головой:

— Я слышал о ее греческом парне. Он сын миллионера, его единственный наследник и так далее. Я не видел его, но, говорят, они — неплохая пара. Ничего против я не имею.

— С какой стати?

— Я так и знал, что произошла ошибка. Мне доложили, что девушка, которая называет себя Мариной Левыкиной, находится на содержании у колумбийского наркобарона. Она утверждает, что ее мать — министр связи. Другой такой Марины в России нет.

Левыкина остановила генерала жестом и набрала на сотовой трубке номер.

— Марина, здравствуй еще раз. Это мама. Мне сказали, что ты в Колумбии. Один знакомый. Что ему передать?.. Ну тогда ты окажешься в Лефортово. Не знаю, что хуже. Он рядом со мной, между прочим. Ладно, не буду отвлекать тебя.

Женщина нажала на красноватую кнопку и положила телефон на стол.

— Выкладывай — как, что, откуда. Есть версии, по которым кто-то прикрывается моим именем?

— Это было первое, о чем я подумал, — покивал генерал. — Возможно, кто-то хочет поиграть на этом поле. Вариантов много — скомпрометировать тебя, спровоцировать. Если бы не одно «но»: информация получена от первоисточника.

— Что это значит?

— Некто Сальма Аланиз, колумбийка, она приехала в нашу страну по туристической путевке. Сразу завернула в ближайший пункт правопорядка, оттуда ее направили на Лубянку. Ее принял дежурный следователь, пригласил переводчика. Потом я познакомился с содержанием беседы. Оказалось, колумбийка решила подзаработать на информации о пленнице Рафаэля Эспарзы и поставила условие: все детали она расскажет только матери девушки. Не без труда следователь переломил разговор в свою пользу.

Романов только сейчас заметил: пятна витилиго на щеке женщины обозначились так четко, что стали видны их границы. Во всей «красе» проявилось пожизненное кожное заболевание.

Он не успел задать вопрос о самочувствии хозяйки — Левыкина резко встала и принесла извинения:

— Я напрасно выпила коньяк. Считай, запила спиртным бероксан. Эти таблетки и без того вызывают боли в сердце... Через минуту все пройдет. Я оставлю тебя ненадолго, Боря.

Имя Рафаэля Эспарзы напугало Левыкину. Призрак колумбийца швырнул ее в прошлое, которое она начала забывать.

Она познакомилась с Эспарзой, когда Юрий Васильевич помогал налаживать работу в Климовске. Она едва могла скрывать беременность под широкой одеждой. Сальваторе представил Рафаэля как своего лучшего друга. Он не делал тайны из того, что по приказу министра обороны осуществляет поставку в страну колумбийского кокаина. Тогда ей показалось, наркоторговец скрыл пренебрежительную улыбку. Одобрил ли он выбор своего кубинского товарища?..

Сейчас имя Рафаэля возродило забытое лицо Сальваторе...

Любовь Юрьевна покусывала костяшки пальцев, найдя временное убежище в ванной комнате. Она сидела на краю джакузи и не могла собраться с мыслями. Только образы перед глазами. Глухонемые люди. Одни улыбаются, другие насмехаются, третьи сочувствуют. Как по ступеням она поднялась к самой вершине, венчающей их отношения с капитаном кубинской армии. А где-то у подножия этой горы — две могилы. Как итог безрассудства, страсти, страха и любви. И серый безмолвный монумент лейтенанта Левыкина, дослужившегося до майора и в конце концов спившегося.