Михаил Нестеров - Игра по своим правилам

— Да, я вхожу в его агентурную группу, — ответила, ничуть не смутившись, Лолка.

— И она состоит из таких же, как вы, симпатичных девушек, — отвесил комплимент Романов и перешел на очередную лесть: — Не ошибусь, если угадаю ее название: «Ангелы Чарли». Абрамов вам дал задание встретиться со мной? — спросил он, так и не дождавшись ответа.

— Да.

— Чего же он хочет? У вас пять минут.

— Хорошо. Наша агентурная группа, исключая меня, разумеется, прошлой ночью провела ряд успешных мероприятий в Колумбии.

— Так, еще раз: где провела? — Генерал с трудом проглотил тошнотворный жировик, подступивший к горлу, и потянулся к бокалу остывшего чая.

— В Колумбии. Более точно — в районе города Медельин.

«Уздец...» — коротко пронеслось в голове Романова. Далее на его голову вылился холодный душ и сковался на груди морозной медалькой «За безрассудство».

— Статус вашей группы? — жестко спросил он, предвидя ответ.

— Агентурно-боевая единица.

— От кого Абрамов получил приказ на реализацию?

— Руководил операцией генерал-полковник Брилев.

— Это ложь, — уверенно отрезал Романов. Кто-кто, а Юрий Васильевич был союзником Романова; вместе они на короткое время объединились против несносной бабы. — Это ложь, — повторил он. — На нее я вам могу ответить правдой о лубянских подвалах.

— Я могу продолжить?

— У вас осталось три с половиной минуты. — Романов откинулся на мягкую спинку кресла и недоверчиво покачал головой: — Чего вы добиваетесь?

— Совместной работы, начатой нашей группой. Ваша задача — подкорректировать эвакуационный план.

— Какое задание вы получили?

— Ликвидировать Рафаэля Эспарзу и его приемную дочь Паулу Марию.

— Приемную дочь? — нахмурился генерал, в деталях припоминая беседу с Сальмой Аланиз. Насколько он помнил, а помнил он хорошо, там не было такого странного акцента. «Справка о смерти» Эспарзы пришла в виде оперативной сводки.

— Да, — подтвердила Лолита. — Но об этом чуть позже. У нас был один план отхода, и мы им воспользовались. Оказалось — напрасно.

— Почему?

— Нам не стоило полностью доверять куратору — Юрию Брилеву.

— Вы решили перестраховаться и на месте создать новый коридор для отхода?

— Нет, мы просто сменили одну неприметную дверцу на более заметную. У нас не было другого выхода.

— Ваш шеф — адмирал Школьник?

— Да.

— Он лично получил приказ от своего руководства?

— По форме — нет. И если бы не этот факт, Борис Петрович, то наша встреча не состоялась бы. Мы бы не стали светить свою агентурную группу перед контрразведкой. Мы для Брилева одеты в другой статус — свидетелей. Поверьте, ему есть что скрывать, в том числе и от дочери.

— Что конкретно? — Генерал предостерегающе выставил широкую ладонь. — Пока не отвечайте на этот вопрос. — Он нажал на кнопку селекторной связи и, не называя капитана по имени, что всегда имело место, отдал ему распоряжение: — Срочно свяжи меня со штабом разведки ВМФ. Что значит «кто будет»? Ты же не на междугородке работаешь! Мне нужен адмирал Школьник.

Он отпустил кнопку и уставился на Лолиту. Какую тайну хранят ее красивые глаза — он скоро узнает. Испытывая нетерпение, генерал тем не менее распалял это чувство. Заполняя паузу, он воспроизвел реплику, точнее, разведпостулат:

— Если чего-то нет на бумагах, этого не было. Приготовьтесь подтвердить свои слова документально, — он метнул острый взгляд на сумочку собеседницы.

На телефонном аппарате, стоящем на соседнем столике, загорелась желтая лампочка. Романов снял трубку и нажал на клавишу соединения.

— Виктор Николаевич? Добрый день. Борис Романов. У меня пара вопросов к вам. Где в данное время находится ваш подопечный капитан Абрамов? Да, я обязательно сделаю запрос и лично навещу вас — слово офицера. Это связано с визитом в мой офис Иашвили, знаете такого человека? Очень хорошо. Да, открытым текстом, но в общих выражениях.

Генерал наслюнявил пальцы и выудил из пластмассовой конторки, стоящей с краю рабочего стола, лист бумаги. Слушая начальника разведуправления флота, он делал короткие пометки. В данное время он подтверждал только что озвученную им формулировку. На бумаге появлялось то, чего, по сути, быть не должно. Одно слово, другое. Одна фамилия, другая. Они рождали штрихи, и постепенно перед Романовым вырисовывалась живая графика.

«Абрамов выполняет распоряжения Брилева. Он курирует группу с 31 мая».

— Спасибо, Виктор Николаевич, — попрощался контрразведчик. — В ближайшие часы мы с вами встретимся.

Романов нажал на клавишу и опустил трубку в овальные выемки аппарата. Он еще раз перечитал короткую запись и перевернул лист бумаги.

— Итак, вы сказали, что Брилеву есть что скрывать от дочери. Что конкретно?

— Вы беседовали с колумбийкой Сальмой. Она назвала вам имя — Паула Мария. С матерью Паулы вы дружите со школьной скамьи.

Генерал не подался вперед и не вперил в собеседницу свой ястребиный взгляд. Он прикрыл глаза, моментально поверив этой миловидной девушке. На одном чутье, на одной безрассудности этого чудовищного заявления.

— Доказательства, — тихим хрипловатым голосом потребовал он. — Но помните, о чем я вас предупреждал.

Лолита вынула из сумочки несколько листов бумаги и передала их генералу со словами:

— Это интервью первых лиц колумбийских наркокартелей, данное испанской и колумбийской прессе, в оригинале и в переводе на русский. Это и некролог — чтобы он появился, генерал Брилев устранил одного из главных свидетелей, бывшего главврача военного госпиталя на Кубе. Там же найдете заметку об исчезновении семьи Луцеро.

— Продолжайте, — разрешил Романов, пробегая глазами первые строки. Он умел читать и слушать одновременно. Едва он дошел до фамилии кубинского капитана, поднял на Лолиту глаза: она назвала его в тот же момент.

— Отец Паулы Марии — капитан Сальваторе Мендес. Он же связник Рауля Кастро с Медельинским картелем. Его расстреляли через три дня после рождения девочки. Юрию Брилеву пришлось избавиться от нее, передав Рафаэлю Эспарзе. Скорее всего Любови Юрьевне в госпитале сказали, что ребенок умер. Об этом ей сказала Свешникова. Вы должны знать, когда Любовь Юрьевна возвратилась в Союз. Вы ищете сигареты? — спросила Лолка и во второй раз открыла сумочку. — Возьмите мои.

— Я не курю, — ответил Романов.

Он вспомнил многое. Бледную, исхудавшую выпускницу столичного института связи. В том далеком 87-м году ему почудилось, что Люба перенесла на Кубе желтую лихорадку. Он недоумевал по поводу «неравного» брака — что она нашла в лейтенанте Левыкине? Но можно было спросить по-другому: что он нашел в ней, чахлой в ту пору? За ее спиной был отец, получивший генеральские погоны, а за спиной Левыкина — рабоче-крестьянская семья. Юрий Васильевич Брилев натурально сварганил этот уродливый союз. Почему — ответ явился только сейчас, когда прошло восемнадцать лет.