Михаил Нестеров - Последний контракт

Закалка.

И дело даже не в ней. В России можно делать все что угодно — скупать предприятия и людей, создавать уголовный кодекс под преступников и давать его на правку их адвокатам, качать головой: «такого не может быть в принципе», но продолжать свое дело.

Правит и долго будет править власть преступности над обществом и государством, самая авторитарная и популярная, неизменная и загадочная. Как можно чего-то или кого-то бояться, стоя в ее плотных рядах?

Фигня все это. Писк недорезанных остатков совести. Покраснеть можно перед домашними, своими в доску, остальные же...

Размышления Матиаса были прерваны телефонным звонком. Алексей был одет в спортивный костюм. Он собирался совершить утреннюю пробежку, но прежде покопался в электронных СМИ. Заодно и в своей душе, черт ее возьми!

— Да, слушаю.

Звонил Адамский. Он всегда говорил в нос, а последнее время — через губу, и этакий лениво-пренебрежительный носоглоточный говорок стал раздражать банкира. Пора ставить его на место.

— Чего ты хочешь, Герман? Ты же знаешь, что в этот час меня нет на месте ни для кого! Подождет все, что бы ни случилось.

— Нужно встретиться. Я выяснил, через кого ФСБ вышла на обмен секретной информации.

— Передай ему привет, черт побери! Хоть раз понервничай за меня! Все?

— Этот человек дорог тебе. Последнее время.

Пауза.

— Саша?

— Да. Это она расшатала Интернет-трафик.

— Точно?

— Разумеется. Она у тебя?

Матиас глубоко выдохнул.

— Да. Подъезжай.

Он положил трубку и вздохнул: «Ах, Саша, Саша...» Совсем недавно он вздыхал по поводу другого человека: «Ах, Марк, Марк...» Он так хотел верить в него...

Кабинет Алексея Михайловича находился на втором этаже. В другом крыле — в одной из гостевых комнат — отдыхала Саша Попова. Бурная ночь с новой любовницей, которая все больше нравилась Алексею, с коньяком и шампанским закончилась лишь к пяти утра. Когда пробило пять, Матиас понял, что она имеет над ним власть, и по определению просилась называться шестой властью. Его возбуждал повелительный подбородок секретарши, который он раньше в шутку называл административным, ее холодноватые глаза, ее смелые желания, жесты, движения.

«Ах, Саша, Саша... Вот это ты раскачала трафик...»

Случайно ли, намеренно, Алексея уже не волновало. Случайно — зачастую небрежно. Невнимательности, халатности банкир не прощал никому. А нынешнее отношение Поповой к работе могло вылиться в серьезную проблему. А если не случайно? Что, еще одно предательство?

Неожиданно, однако небезосновательно Алексей представил Сашу в объятьях Груздева. «Я хочу тебя. Я люблю тебя». Стоящей на коленях перед Адамским: «Ты мне нравишься». Пошла по кругу. И ни капли ревности, лишь отвращение, перекосившее лицо банкира.

Он рывком снял трубку и позвонил Адамскому на сотовый:

— Герман, прихвати на всякий случай Соболева.

— Он со мной, — коротко ответил Герман. — Мы на пути к тебе. Отошли охрану.

— Да, ты прав. Все сделаю.

Адамский врал. Валерий Соболев был мертв. А сам Герман вел разговор под дулом пятнадцатизарядного «вальтера».

Джип с Адамским за рулем сопровождали две машины с оперативниками военной контрразведки. Кортеж на приличной скорости мчался в Сосновку. Длинная Крылатская улица, разделившая Сосновку и Екатериновку, брала начало на Рублевском шоссе, проходила мимо гребного канала и велотрассы, затем круто поворачивала на запад. У первого съезда в Сосновку машины сопровождения оставили «Мерседес» и поехали в сторону Московской кольцевой. Свою работу они сделали: черные спецномера отпугнули гаишников, патрулирующих зеленую зону столицы. В самом поселке джип Адамского был частым гостем и проезжал чек-пойнты беспрепятственно.

Последняя контрольная точка, выводившая на улицу, а затем и к дому банкира. Дежурный поднял шлагбаум, и «Мерседес» на небольшой скорости покатил по дороге, окаймленной вековыми елями.

Может быть, сама природа этого натурального заповедника подействовала на Адамского или что-то другое, но он наконец раскрыл рот. После тридцати минут молчания его голос прозвучал и не к месту и неожиданно. Для начала он отыскал в панорамном зеркале глаза Марковцева, расположившегося на заднем сиденье.

— На всем готовом выезжаешь, падла! Пришел с большими пацанами!

— Тебя это нервирует? — спокойно заметил Сергей.

Адамского это бесило. Марковцев — не мужик. Понятия, правила, морально-воровские нормы — все это он растоптал, заявившись к нему домой с группой захвата. Сука, он руководил камуфлированными вышибалами, был главным! Он дирижировал своим «вальтером», словно сросся с ним.

— Кто ты без пистолета? — продолжал вопрошать Герман. И сам себе отвечал: «Важно, кто он с ним. Спускает курок не раздумывая». И вообще не думает, выезжает на штампах. Соболев прибыл по звонку, теперь вот Матиас получил телефонограмму. Валеру он завернул в туалет и закрылся с ним на несколько секунд. Еле слышный хлопок-плевок, и Соболева буквально смыло в унитаз. О чем он с ним говорил, что сказал на прощанье? Дурак!

— Мудила! Тебе нужно ловить момент, занимать выгодное место подле банкира. Работа, деньги, власть, что еще? Ни просить, ни требовать не надо — бери, момент назрел.

Герман уже не мог размышлять нормально. В голове все перепуталось и он городил ахинею. Он боялся Марковцева, обливался холодным потом и каждую секунду ожидал выстрела в спину, в затылок. Потому не мог противиться его воле. Разве что огрызался.

— Едешь ставить свечку — мой тебе совет: поставь за здравие. Или завтра тебе поставят — за упокой. Тебя используют, а потом бросят.

Герман увидел, как сузились глаза Марковцева. И он снова потерял его из виду. Показалась черепичная крыша особняка, съезд, ворота, распахнутые настежь. На площадке лишь одна машина — «Мерседес», сделанный по спецзаказу. Джипа сопровождения не было. Матиас внял совету и отослал своих телохранителей. Мало того — он лично вышел встречать шефа службы безопасности: в спортивном костюме, в куртке, наброшенной на плечи, в яркой шерстяной шапочке с дурацким помпоном.

— Глуши двигатель и выходи из машины, — приказал Марковцев.

— А дальше?

— Дальше у тебя появится шанс закрыть своего шефа грудью. Начнешь бегать по двору, узнаешь, каково кабану под вышкой. Давай, пошел!

Обе двери открылись одновременно. Банкиру показалось, что кто-то подменил линзы на очках и он обрел дар видеть то, что простому смертному недоступно. Действия опережали мысли. Матиас ринулся было к двери, но едва не упал. Следующая попытка убежать была пресечена выстрелом из любимого оружия Марковцева. Пуля просвистела над головой банкира и звонко ударилась в верхнюю дверную петлю.