Виктор Доценко - Остров Бешеного

Вот с этого-то момента Савелию и стало любопытно…

Как говорится, неисповедимы пути Господни.

Дядя Матвей был знаком с близкой подругой Александра Позина, той самой миллионершей с Пятой авеню Руфью Файнштадт. И ее американские влиятельные и состоятельные друзья были приглашены «на Позина». Дядю Матвея с женой она просила прийти для компании, в тайной надежде, что они по какому-нибудь поводу вступят в спор с Шурой Позиным, и их столкновение придаст ее вечеринке остроту и пикантность.

Когда они на такси подъехали к дому на Пятой авеню, высоченный швейцар в зеленой ливрее и в зеленом же цилиндре услужливо, но с достоинством отворил дверцу машины и проводил их до подъезда, где за высокой стойкой восседал человек, строго поинтересовавшийся тем, куда уважаемые джентльмены направляются. Матвей объяснил, что они приглашены на прием. И служитель тут же, позвонив по телефону, произнес фамилию Смирнофф. Судя по всему, разрешение было получено, и он коротко кивнул лифтеру. Савелий еще никогда не сталкивался с тем, чтобы лифт поднимался прямо в украшенный цветами небольшой холл перед квартирой.

— Ну и охрана тут! — успел шепнуть он дяде Матвею.

— И уж будь уверен: очень тренированная! — ответил тот.

При входе гостей встречала сама хозяйка, одарившая их широкой и белозубой американской улыбкой. На вид ей можно было дать сорок пять, а то и все шестьдесят. Излишняя полнота скрывалась явно дорогим, но довольно безвкусным костюмом с широченными рукавами.

— Здравствуй, Мэт, — довольно любезно приветствовала она по-английски спутника Савелия, подставляя щеку для поцелуя. — А где же твоя дражайшая половина?

— Дорогая Руфь, Зиночке нездоровится, и тебе она просила передать свои извинения и привет с поцелуем. — Дядя Матвей смачно чмокнул ее в щеку и продолжил. — А я осмелился взять вместо нее жениха ее племянницы Розочки, — он кивнул на Савелия. — Надеюсь, ты помнишь Розочку?

— Конечно. Милая девочка! — кивнула хозяйка. — И как зовут этого красивого джентльмена? — спросила она, шутливо обращаясь к Савелию.

— Сергей Мануйлов, из Москвы, — ответил Савелий на хорошем английском.

— И чем же вы занимаетесь в Москве? Савелий сделал паузу и неожиданно выпалил:

— Работаю в Министерстве чрезвычайных ситуаций спасателем, мадам Файнштадт!

— Можно просто Руфь, — кокетливо разрешила она. — Спасателем? Как это романтично! Может быть, и меня вы когда-нибудь спасете?

— Не откажусь! — нисколько не смущаясь, ответил Савелий.

— Очень рада, даже вдвойне: во-первых, тому, что вы из Москвы, во-вторых, тому, что у вас отличный английский! — Она протянула ему руку, и Савелий наклонился для поцелуя, но тактично не прикоснулся к руке губами, заметив при этом: — Вы мне льстите, мадам!

Хозяйка хотела что-то возразить, но в этот момент рядом с ними остановился изысканно одетый молодой человек с небольшой курчавой бородкой, и хозяйке пришлось их знакомить.

— Ваш земляк Сергей Мануйлов с уникальной профессией «спасатель», жених одной моей прелестной знакомой! А это — Матвей Смирнофф, известный нью-йоркский адвокат!

— Александр Позин, политолог! — как-то снисходительно представился тот.

Савелию он не понравился: похоже, воображала и балабол. Таких Савелий терпеть не мог и избегал с ними любых контактов.

Когда они с Матвеем взяли по бокалу и отошли к окну, Матвей вопросительно взглянул на Савелия, который отрицательно покачал головой, что означало: я такого не встречал и даже не слышал о нем. Реакция Савелия еще более укрепила Матвея в его презрении к американцам, которые вечно преувеличивают и собственную роль, и влиятельность своих знакомых.

Гости продолжали прибывать. Скучая, Савелий бродил по огромной гостиной, разглядывая висящие на стенах картины и посматривая в окна, выходившие на Центральный парк.

Матвей, прихлебывая виски со льдом, бурно обсуждал детали какого-то сложного судебного процесса с коллегой или журналистом. Когда Савелий попадался хозяйке под руку, она его представляла вновь прибывшим как еще одного гостя из Москвы, с обычной американской бестактностью давала понять, что этот малый вовсе не главный гость, ради которого их всех пригласили.

Савелий неловко чувствовал себя в этой толпе одетых в дорогие костюмы мужчин средних лет, широко улыбавшихся и громогласно друг друга приветствовавших. Он расслабился и не старался запоминать их имена, а также не пытался «услышать» их мысли. Зачем ему тратить свою энергию на этих фатоватых гостей? Он чувствовал себя чужаком, как на самом деле и было. С этими людьми у него не было ничего общего, что и подчеркивалось недоуменно-скучающими взглядами, которыми они одаривали его персону.

Одной из последних прибыла небольшого роста мулатка — единственная среди белых гостей — в сопровождении бритого наголо мужчины средних лет. В его лице угадывалось нечто восточное.

«Ну вот, знаменитая американская политкорректность в действии — нужно разбавить компанию представителями других рас!» — ехидно подумал Савелий и на этот раз сильно ошибся. — Как только эта пара вошла в дом, разговоры в гостиной разом стихли, и все посмотрели на вошедших. Савелий понял, что кто-то из них действительно важная птица. И похоже, что важной персоной была, как ни странно, мулатка, а не ее бритоголовый спутник. Хозяйка выборочно представляла ей некоторых гостей, в том числе и господина Позина. который с кокетливой улыбкой стал ей что-то говорить. Она вдруг громко расхохоталась и хлопнула его по плечу. Кое-кто из гостей, отвлекаясь от аперитивов и бесед, дружески помахал мулатке в знак приветствия.

— Знаешь, кто это? — спросил Савелия подошедший Матвей.

— Наверное, тележурналистка какая-нибудь, — предположил Савелий.

— А вот и ошибся. Кондолиза Гатти — крупный политолог, один из лучших специалистов по России, а если честно, та еще сучка. Занимала высокий пост в администрации президента Буша-старшего, а теперь главный советник по внешнеполитическим вопросам кандидата в президенты Буша-младшего, и, если он победит, поговаривают, ее прочат в советники по национальной безопасности. Училась она в университете Денвера, где ее научным руководителем был беглый чешский дипломат еврейского происхождения — Джозеф Корбел, родной батюшка нашей с тобой любимой Мадлен Олбрайт, нынешнего госсекретаря США.

— Интересная картинка вырисовывается! — усмехнулся Савелий.

— А ты как думал? — хмыкнул Матвей. — Можешь себе представить, как при таких наставниках она относится к нашей России… — Будучи с рождения американским гражданином, Матвей, тем не менее, всегда считал себя русским, временно проживающим вне родины: уроки прадеда-есаула были усвоены отлично… — А происхождение ее вообще горючая смесь — мать из обеспеченной афро-американской семьи, дед, по-моему, методистский священник, а вот папа Кондолизы — венгерский еврей, семья которого бежала от фашистов в Америку.