Виктор Доценко - Остров Бешеного

Рауль ничего не ответил и погрузился в какие-то свои размышления. Савелий видел, что у него нет аргументов, чтобы переубедить этого фанатичного приверженца коммунистических идей и мировой революции, и сконцентрировался, чтобы опять «услышать» его мысли. На этот раз удалось без труда:

«Старый Киламбе не обманул… хороший парень… добрый и сильный… Жаль, что он не знает пароль, как было бы хорошо, если бы он знал его, и тогда я мог бы уехать отсюда со спокойным сердцем, что до конца выполнил свой долг перед партией…. И тогда я мог бы уехать отсюда, но не в Москву, а на Кубу… Ну, почему, парень, ты не знаешь пароль, ведь он такой простой…» — и Рауль мысленно его произнес.

«Прочитавший» его Савелий ликовал, но вида не подал:

— Давай, Рауль, выпьем за тех, кого ты любил и кого никогда не забудешь,

— тут Савелий произнес заветные слова, — и «я хорошо помню сеньора Хосе!»

Онемев от неожиданности, Рауль смотрел на Савелия во все глаза. Прошло минуты три-четыре, пока он смог выговорить одно слово:

— Повтори!

Савелий повторил, и Рауль бросился обнимать его. Нельзя сказать, что объятия этого давно немытого мужчины были приятны Савелию, но он терпел. По лицу Рауля текли слезы.

— Я с самого начала подумал, что это — ты! Но почему ты сразу не назвал мне пароль, когда я спросил тебя: «Вы из Москвы?»

— Я должен был тебе сначала поверить — ведь десять лет прошло, и ты мог измениться.

— Ты прав. Ты видел в Москве Павлова? Как он? Все такой же строгий и сдержанный?

— Я мельком с ним знаком, потому что он уж три года как на пенсии, — осторожно ответил Савелий, поскольку не представлял себе ни кто такой Павлов, ни как его имя-отчество. Конечно, можно было «прослушать» мысли Рауля и «увидеть» этого Павлова его внутренним зрением, но ему совсем не хотелось затягивать эту игру и тратить понапрасну космическую энергию. Савелий решил, что пора переходить к официальной части, и отрывисто приказал:

— Докладывай!

Рауль попытался вытянуться во фрунт, что в его лохмотьях выглядело невыразимо нелепо и комично, и сказал:

— Кроме известного всем зацементированного входа в лабораторию есть еще один тайный вход, который известен только мне. В подземном помещении лаборатории имеются два тайника — оба в полной сохранности — проверяю через день. Готов сдать объект в любое время.

— От имени Правительства России и его народа выношу тебе благодарность!

— Служу трудовому народу! — выкрикнул он на едином дыхании…

Они договорились встретиться на следующий день в десять утра, чтобы нанести первый ознакомительный визит в лабораторию.

Савелий вернулся в гостиницу после полуночи в превосходном расположении духа. Ночной портье сообщил ему, что из Нью-Йорка ему звонил Майкл Джеймс.

Савелий не сомневался, что Майкл наконец-то собрал свою многострадальную группу и хочет согласовать дату прилета на Маис, и поэтому не счел нужным перезванивать. Савелию нужно было выиграть хотя бы пару дней, чтобы обследовать лабораторию до прибытия американцев. С этими мыслями Бешеный быстро уснул.

Но в два часа ночи его разбудил телефонный звонок ночного портье:

— Простите, сеньор, что бужу вас, но у меня нет выхода: вас снова просит сеньор Джеймс: говорит, что дело неотложное.

— Хорошо, соедини.

— Привет, Савелий, извини, что звоню в столь неурочный час, но я должен это сделать. — Его голос был столь виноватым, что Савелий сразу понял: стряслась беда.

— Что случилось, Майкл?

— Похищен твой сын, приятель. Требуют выкуп в миллион долларов.

— Успокой по возможности Розочку, я сейчас же возвращаюсь…

Савелий не стал задавать никаких вопросов Майкл был опытный профессионал и знал, что в таких случаях делают полицейские в Америке. Но он должен немедленно возвращаться, чтобы самому отыскать своего сына. Бешеный представил себе, как чьи-то грязные лапы хватают его маленького Савушку, волокут его куда-то, а может, и бьют. От злобы и бессилия Савелий заскрежетал зубами.

«Придет час расплаты, негодяи, и я отрублю ваши грязные руки, посмевшие посягнуть на мое маленькое сокровище!» — в этот миг он всерьез пожалел, что не умеет летать.

Савелий побросал свои немногочисленные вещи в сумку, сбежал по лестнице вниз и сказал сонному портье, что он вынужден немедленно уехать. Потом отправился к дому старого Киламбе и разбудил его:

— Извини, дорогой Киламбе, но мне немедленно нужно уехать назад в Нью-Йорк.

— Что-то случилось с твоими близкими?

— Да! Что делать? Самолет-то будет только через два дня.

— Остается только морем. Пойдем искать катер. Поиски катера оказались не таким простым делом. Только под утро они обнаружили одного торговца, загрузившего свою посудину кокосами, которые собирался продавать на материке. Без особых уговоров и за скромное вознаграждение он согласился взять Савелия в попутчики.

Обняв на прощанье старого Киламбе, Савелий сказал:

— Спасибо тебе за помощь, Киламбе!

— А как же иначе?

— Очень прошу тебя, найди Рауля, скажи, что мне срочно нужно было уехать, и пусть он пока стоит на посту: я обязательно скоро вернусь!

— Не беспокойся, сынок, спокойно делай то, что ты должен делать. Старый Киламбе не подведет…

Пока Савелий занимался личными и общественными делами в Нью-Йорке, Андрей Воронов, доставленный в Москву в глубоко засекреченное учреждение, был окружен как лучшими специалистами в разных областях медицины, так и лучшими учеными-биоэнергетиками. Поскольку им пришлось иметь дело с наименее изученной областью знаний — человеческой психикой, — смешанная бригада ученых и медиков двигалась на ощупь, медленно и максимально осторожно. Никто не мог предсказать, как поведет себя в дальнейшем мозг человека, который подвергся тотальному психическому воздействию.

К счастью, ученые знали первоначальный кодовый пароль. Сплошь утыканный всевозможными датчиками, Андрей Воронов лежал неподвижно, словно мумия, находясь под ежесекундным наблюдением не только дежурных врачей, но и постоянно работавшей на запись видеокамеры. Ни единый его вздох, или движение пальца, или подрагивание ресниц не могли остаться незамеченными и тут же подвергались всесторонним анализам. Постепенно группа исследователей пришла к твердому убеждению, что организм больного находится в достаточно стабильном состоянии и, в принципе, готов к некоторым тестам.

В тот знаменательный день вокруг кровати Воронова, а кому не хватило места, — перед мониторами в отдельном кабинете, собрались все те, кто принимал непосредственное участие в работе с пациентом.

Руководитель группы психологической реабилитации, как называлась вся эта группа ученых и медиков, академик Смелянский Евгений Петрович, внимательно осмотрел всех присутствующих, потом перекрестил Воронова и вопросительно произнес тихим голосом: