Даниил Калинин - Лесные призраки

Супруга поднимает на меня глаза. Сколько же в них тоски и невысказанной боли…

– Зачем?! Зачем ты это сделал?! Я же ждала тебя, я же молилась за тебя и дождалась бы! Ты был моим единственным, ты был моим миром, моей любовью! Я всегда знала, что ты выживешь и вернёшься, я молилась за тебя… ЗАЧЕМ ТЫ ВСЁ РАЗРУШИЛ?!

Сердце сжимается от боли и сострадания. Как же так, как же я оступился… Почему?

– Дуниша, прости меня, прости любимая!

Девушка лишь отворачивается; её плечи вздрагивают от рыданий ещё сильнее.

– Пожалуйста, покажи мне ребёнка.

Жена молча пытается повернуть ко мне кроху, так крепко вцепившуюся в её волосы. Кто же ты, мальчик или девочка? Ну же, дайте мне увидеть лицо…

Ребёнок поворачивается компе, но я вижу лишь белый свет.

А потом просыпаюсь. Какое же облегчение я сегодня испытал, поняв, что всё это было лишь сном и между мной и Аней ничего ещё не было.

– Аня, уходи.

– Никита Александрович, почему?!

Голос девушки надломился от обиды – я действительно причиняю ей сейчас боль. Но это боль уязвлённой женской гордости, а не разбитого сердца.

– Аня, пойми. Ты очень красивая девушка, и я хотел бы быть с тобой… как мужчина. Но это не означает, что я люблю тебя. И я скажу больше: я никогда тебя не полюблю.

Лучше обернись и посмотри вокруг себя: есть люди, которые испытывают к тебе нечто большее, чем желание овладеть телом.

– Но почему?

– Потому что нельзя наполнить и так уже полный сосуд…

– Ну, зализали вы раны, а далыне-то что?

– Товарищ капитан, да в горле уже пересохло рассказывать! И в животе бурчит. Может, покормите?

Контрразведчик удивлённо на меня уставился:

– Наглость – второе счастье, да, Мещеряков?

– Товарищ капитан, я в последние дни не особо-то наедался. И кашу на фильтре приносят жидкую и пустую, даже масла постного жалеют. А вкус чая я вообще забыл.

– Ты не наглей! Может, тебе ещё ресторанное меню и официантку с четвёртого размера бюстом?!

– Ресторан не ресторан, а «второй фронт» попробовать было бы интересно. Неоценимая помощь союзников – сколько про неё слышал, а ни разу не ел.

– Да ты что?! А жопа-то у тебя не треснет?

– Никак нет, товарищ капитан!

Особист усмехнулся:

– Ну, в качестве исключения… Васильев, распорядись, пусть на двоих организуют.

– Товарищ капитан, вы же…

– Сержант! Исполняй приказ. Молча.

Дюжий парень с ППШ в руках нехотя вышел из блиндажа.

– Переживает, что оставляет вас наедине с элитным немецким диверсантом?

Моя попытка пошутить разбилась о ледяной взгляд контрразведчика.

– Мещеряков, можешь острить, но ты давно уже подтвердил все мои слова. Смотри сам: у тебя документы сержанта НКВД. Вот Васильев – тоже сержант «СМЕРШ», по сути, изменилось только название. Ты думаешь, что ему хватит знания и навыков развернуть партизанский отряд, который на протяжении всей своей боевой активности будет действовать как классическое диверсионное подразделение? С разбивкой на отделения и двойки, как это делалось в «Бранденбурге»?

Нет, ты, конечно, можешь апеллировать: обычные документы сотрудников НКВД выдавались и бойцам «ОСНАЗа». Вот только в них не было скрепок из нержавейки, повально используемых немцами при подделке документов в начале войны! И ещё: ВСЕХ бойцов «ОСНАЗа» Западного военного округа я знал в лицо. Так как сам служил там же.

Потому я не боюсь оставаться наедине с тобой: только дёрнись, и сразу получишь пару незапланированных отверстий в теле. Не самая приятная перспектива, правда?

– Товарищ капитан, вот вы всё долбите: «Бранденбург», диверсант – а с чего бы немецкому диверсанту сражаться против немцев?

– А это и есть вопрос, на который я себе пока не дал точного ответа. Ага, вот и сержант. Ну что, перекусим?

Бутерброды из свежего пшеничного хлеба, густо намазанные маслом и американским колбасным фаршем, оказались чудо как хороши. Не разочаровал и крепкий сладкий чай.

– В журнале боевых действий указано, что в январе 42-го вы впервые столкнулись с командой Дирлевангера. Как и при каких обстоятельствах это случилось?

29 января 1942 года

…– Осмотрел я всё, командир. Три круга сделали, потом ещё часов пять в засаде просидели. Никакого движения.

– А ничего не почувствовал? Чужого взгляда?

– Да… может, что и было. Но скорее просто как-то тревожно.

– Ладно, идите, отдыхайте. Завтра выходим полным составом.

Большинство раненых наконец-то восстановились, так что я решил вновь перейти к активным боевым действиям. Но проблема заключается в том, что и путейский инвентарь, и противотанковые мины остались в старом лагере. Не были в своё время эвакуированы и запасы НЗ.

Я понимаю, что фрицы наверняка облазали там каждый кустик. Но, во-первых, во время бомбёжки и миномётного обстрела часть землянок могло засыпать. Во-вторых, немного зная немцев, я готов предположить, что противотанковые мины остались в лагере. Если фрицы и не подготовили засаду (может, что и было, но вряд ли кто-то остался после двух месяцев бесполезного ожидания), то заминировать были просто обязаны. Немцы любят оставлять хитрые «сюрпризы»: уложат, к примеру, противотанковый блин, а под него укладывают противопехотку. Получается, неизвлекаемая мина, детонирующая при попытке её обезвредить.

Только я все эти приёмы знаю, умею разминировать. Если всё получится, то мы разживёмся взрывчаткой.

– Виталий, Миха! Собирайте людей, завтра выступаем! Приготовьте лыжи, почистите оружие, с собой максимальный боезапас.

В своё время я выбрал лагерь в живописном месте на крутой возвышенности. С одной стороны его прикрывает глубокая расселина, а с другой широкая проплешина, оставшаяся после пожара. Оборонять удобно, противник в случае чего окажется на виду. Незаметно подойти к базе можно только по густому ельнику, часть которого примыкает к лагерю, а потому там всегда дежурил пулемётный расчёт. И по тем же соображениям проход по ельнику должны были заминировать в первую очередь.

Лыжи уютно скрипят по глубокому, но твёрдому снегу. Несмотря на мороз, в плотном полушубке тепло, но не жарко, и кажется, что я готов часами ходить на лыжах по зимнему лесу. Как же здесь красиво! На ветках деревьев повисли огромные шапки снега, прижимающие их к самой земле, придавая тем самым какой-то домашний и в то же время сказочный вид. Солнце отражается от наста миллиардами снежных звёздочек, а воздух! Как приятно наслаждаться его свежестью после душной землянки! Хочется просто остановиться и любоваться окружающей красотой… А ещё хочется разделить её с любимой.

Сердце кольнули воспоминания о Бискайи и Дунише. Насладится ли она когда-нибудь красотой зимнего русского леса, стоя рядом со мной?