Александр Ольбик - Схватка

— В газетах пишут о покушении на редакторшу, — сказал Арефьев, наливая в фужеры минеральной воды. — Наверное, недостатка в версиях у вас нет?

— Основные две: разбой с целью похищения автомашины и вторая версия — заурядная месть. Вы же знаете, что наши СМИ за последние годы стали своего рода киллерами и…в ответ получают по полной программе.

— А куда денешься, издержки демократии. А кому мог помешать наш мэр?

— С ним сложнее…Но пока ничего определенного сказать не могу… — Я вам принес документы, — подполковник достал из папки и положил на стол официальные бумаги. Это разрешение на хранение и пользование двух гладкоствольных ружей. Прошу…

Речь шла о шестизарядном «ремингтоне» двенадцатого калибра и о «тулке» шестнадцатого калибра…

Арефьев взял в руки важные для него бумаги.

— Исполнение просто классическое, — сказал он и протянул Коризно руку. Они обменялись рукопожатием.

— Что вы хотите, компьютерное оформление, чистописание…Хороший, между прочим, у вас чай, наверное, цейлонский, — сказал подполковник.

— Честно говоря, я в этом не разбираюсь. Обычно я пью шиповник в пакетиках, крепкий чай мне пока нельзя…

Помолчали. Это были абсолютно разные люди, без каких бы то ни было точек соприкосновения. Взглянув на хозяина дома и, видимо, уловив какой-то свой момент, Коризно сказал:

— В прошлый раз мы разговаривали с вами насчет моих сотрудников…Я посоветовался с начальством и оно в принципе не возражает против…спонсорской поддержки. Только чтобы это особо не рекламировалось…

Арефьев встал с кресла, подошел к сейфу и достал оттуда пачку долларов. Отсчитав несколько купюр, вернул их обратно в сейф.

— Здесь четыре тысячи пятьсот…

— Огромные деньги. Я сейчас напишу вам расписку, — подполковник покрылся пунцовой краской и лихорадочно стал обивать себя по карманам в поисках ручки.

— Прошу вас, Михаил Иванович, не делать из этого бюрократической канители. Ваши ребята хорошо поработали и общество обязано их поощрить. А эти деньги я заработал честным трудом и пусть ваша совесть будет спокойна..

— Ладно, я так, для проформы, — Коризно встал. — Ладно, — повторил он, — у меня нет слов, чтобы выразить вам свою признательность… — Он извинялся, долго тряс руку Арефьеву и, вытерев ладонью вспотевший лоб, раскланялся. И что-то в плечах Коризно изменилось, они как будто стали на вершок уже и согбеннее. У порога он зацепился ботинком за угол паласа и едва не упал.

— Э, черт! — тихо выругался подполковник и не очень уверенно перешагнул порог.

Шедший позади него Арефьев глянул на часы — до приезда его старого товарища Виктора Шедова оставалось чуть больше часа.

— Хорошая у вас дорога, — сказал Коризно, садясь в машину, — только фонарей маловато…

Пока хозяин дома поднимался по ступеням крыльца, шел через прихожую, до него доносились телефонные звонки. Однако он не спешил к ним: в последнее время ничего хорошего они не приносили. Когда снял трубку, услышал голос Шедова, который звонил из своей машины на подъезде к Кольцевой дороге.

Арефьев поспешил в кабинет, откуда позвонил Злате, чтобы она убрала чайный прибор и принесла «чего-нибудь посолиднее».

Шедов приехал на оранжевом «ниссане». Коренастый, лысеющий человек, с румяным свежим лицом и слегка надспущенными на глаза веками. На вид 45-50 лет. Не обошлось без объятий и поцелуев, после чего они вошли в дом.

— Если есть желание, можем немного вспрыснуть нашу встречу, — Арефьев не скрывал радости от встречи.

— Если самую малость. У меня сегодня с утра что-то пошаливает сердечко, — гость сидел в кресле и рассматривал богато обставленную гостиную.

Однако работающий в углу телевизор напоминал о вещах неприятных: о правительственном кризисе, рухнувших банках и торге, который начала Госдума с президентом.

— Так всегда в России было и так всегда будет, — философски заметил Шедов. — Прошедший год для меня тоже был хуже не придумаешь. Сначала язва открылась. Потом микроинфаркт, а в декабре, когда стал понемногу оклемываться, взорвали машину…Наезд банды на племянников…

— А как сейчас?

— Как ни странно, все пока складывается до смешного удачно. Хотя порой приходится надевать бронежилет…Но зато я бросил курить.

— А это? — Арефьев посмотрел на стоящую на столе бутылку сухого вина.

— Это даже врачи рекомендуют. Холестериновые бляшки исчезают да и стресс как рукой…Когда ты мне позвонил, я понял — что-то у тебя не того…Рассказывай, может, совместными усилиями что-нибудь придумаем…

Арефьев по природе скрытный человек, но обстоятельства…Да и доверял он своему другу, как никому другому в жизни. Он уложился в десять минут и когда кончил, наступила долгая пауза.

Шедов смотрел на висевшую возле секции неброскую картину, на которой доминировала голубая ваза, ярко-желтые цветы и темно-синяя драпировка.

Арефьев взял из пачки сигарету, без нужды стал ее разминать.

— Что ты думаешь предпринять? — спросил Шедов.

— А у меня вариантов не так уж много… Побыстрее собрать деньги и вернуть их Расколову. Но сам видишь, в какой переплет попали банки. Я не могу получить от них собственные деньги. А та наличка, которую можно собрать со своими компаньонами, Расколова, разумеется, не устроит.

— К сожалению, я тебе тоже не могу как следует помочь. Та же история с банками, доллар взбесился, поставщики отказываются везти сюда товар. Ужас что творится, пришлось все три магазина закрыть на переучет…Конечно, тысяч сто-сто пятьдесят могу наскрести, во всяком случае до весны…

Арефьев положил руку на плечо друга.

— Я не к тому говорю, чтобы попросить у тебя бабок. Мне, возможно, потребуется от тебя другая помощь. Ты ведь знаешь, я потерял шестерых человек, а прибегать к помощи охранной фирмы, во-первых, начетисто, во-вторых, не знаешь, кого себе в дом приведешь…А теми силами, которые у меня есть, семейный очаг не защитишь…

— Если, Гера, ты имеешь в виду Расколова, то числом против него ничего не сделаешь. Насколько мне известно, на него работают человек 100-120 накаченных мерзавцев. Это настоящий спрут…Говорят, после убийства авторитета Муфлона, царицынская группировка тоже переходит под его крыло, а это еще полста рыл…Вообще тут нужна не позиционная защита, а мощный упредительный удар. Чтобы мозги во все стороны…

Шедов пододвинул к себе фужер с вином, однако сразу пить не стал. Подняв фужер, долго рассматривал вино на просвет.

— Если я это сделаю, значит, объявлю тем самым Расколову войну, а у меня Злата на шестом месяце беременности и сам я в любой момент могу загреметь в больницу…

— Тогда смирись и возврати ему долг.

— Я могу его вернуть только по частям, а это его не устраивает. Он берет меня за горло. Если бы не кризис, может, я что-нибудь придумал, но сейчас это мне не по силам.