Александр Ольбик - Схватка

— С чем мне к нему ехать?

— С предложением отсрочить долг до первого января. Скажем, под двадцать процентов за каждый просроченный месяц. За это время я попытаюсь достать денег, в крайнем случае, придется снять с зарубежного счета.

— Вот этого ни в коем случае не делай! — Шедов заметно нервничал. — Те деньги должны быть неприкосновенны… Начнешь снимать, не заметишь, как все утекут, как вода в песок…

— В гроб я их все равно не возьму. Расколову надо кинуть в пасть кость, пусть подавится… Поэтому… Заедешь в мой офис и Голощеков тебе выдаст 200 тысяч зеленых, которые ты вручишь Расколову под расписку. Заодно проведешь разведку его логова.

Шедов поднялся со стула и, подойдя к столику, на котором сгрудились бутылки с напитками, налил себе фанты. Выпил.

— Наш визит Расколов может воспринять, как слабость…

— Не спеши с выводами! Сейчас слабее меня разве что дитя в люльке. Завтра выбери время и привези сюда нотариуса. Время идет, а я бездействую…

— А если у меня с Расколовым не получится конструктивного разговора?

— И не надо, тогда у меня будут развязаны руки. Я все равно думаю обратиться в Совет…

— Это что-то для меня новенькое…Что это за Совет?

— Своеобразная структура, по инициативе и под ответственность которой и создавался канал передачи денег за рубеж. Собственно говоря, я протеже этого Совета. Это весьма серьезная контора, горю я, то горят и другие.

— Если так, то откладывать обращение к ним не стоит. Мне кажется, надо действовать параллельно, то есть попытаться сбалакаться с Расколовым и одновременно выйти в Совет.

Арефьев протянул руку и взял с тумбочки фарфоровый чайник с клюквенным соком.. Отпил, смахнул с губ капли влаги. Разговор давался ему с трудом.

Когда они уже попрощались и Шедов подходил к двери, позади раздался приглушенный голос Арефьева:

— Ты говорил, что один из твоих близнецов неплохо управляется со взрывчаткой…Когда будешь отдавать Расколову деньги, пусть где-нибудь поблизости его хаты прозвучит артиллерийский салют. И не надо скромничать с закладкой, этого добра тебе Воробьев даст столько, сколько унесешь. Пусть Раскол не забывает и думает о смерти, это возвышает душу…

— Мементо мори? Не беспокойся, Гера, мы этому парню устроим такой фейерверк, от которого содрогнуться Воробьевы горы.

— Во всяком случае, он должен понять, что игры с нами в одну калитку не будет, — Арефьев устало закрыл глаза. Рука, лежащая поверх верблюжьего одеяла, мелко вибрировала.

Шедов смотрел на своего беспомощного друга и сокрушался — как чудовищно быстро болезнь истрепала такого могучего человека. Ему стало невмоготу оставаться рядом с ним и он, приблизившись к кровати, взял Арефьева за руку и несильно пожал ее. Рука была сухая, холодная и совершенно безответная…

Голощеков, которому позвонил Арефьев и отдал распоряжение насчет денег, уже ждал Шедова на крыльце офиса. Тот приехал с близнецом Брониславом, на котором были джинсы, кожаная куртка и кроссовки «адидас».

Голощеков с Шедовым вошли в офис, на первом этаже которого, в узком проходе, с автоматическим турникетом, находилось четыре рослых охранника. Все с мобильными телефонами и при пистолетах. Шедов, шедший следом за Голощековым, заметил сложенные у плинтусов автоматы, явно не системы Калашникова, и два гранатомета «муха».

На лифте, в сопровождении охранника, они поднялись на шестой этаж, где за стеклянной конторкой их встретила секретарша. В кабинете Голощекова было прохладно и очень светло. Голощеков подошел к довольно громоздкому сейфу и вынул из него металлический кейс.

— Здесь 200 тысяч, — сказал он, но для Раскола я не пожалел бы 200 килограммов «симтекса»…Вот наручники…

— Наручники есть у моих ребят, кто-нибудь из них пристегнет чемодан к себе. Что же касается Расколова, то всему свое время…

— Нам не помешал бы еще один человек, — Голощеков достал из сейфа желтую кобуру, из которой выглядывала вороненая рукоятка «вальтера».

— Ты тоже поедешь с нами? — спросил Шедов у Голощекова.

— Так велел Герман. Нам нужен, как минимум, еще один человек, — повторил Голощеков, — все же повезем крупные бабки…

— А на мой взгляд, чем меньше народа, тем меньше глаз обращают внимание. Но если ты считаешь, что нужен еще один человек, давай заедем ко мне на фирму и я возьму кого-нибудь из охраны.

— Твои люди уже есть, а у нас в этом смысле должен быть паритет, — сказал Голощеков и вышел из кабинета. Возвратился он в сопровождении широкоплечего, с низким бугорчатым лбом крепыша. Один к одному из похоронной команды: черный костюм, застегнутый на все пуговицы, темная в красную полоску рубашка, а на ногах тупоносые черные лаковые башмаки.

— Зинич, — представил человека Голощеков. Он указал рукой на лежащий на столе металлический кейс с деньгами. — Возьми, Игорь, этот рундук и не выпускай из рук, если даже приспичит снимать штаны.

— Пусть пристегнет чемоданчик к своей руке, — Шедов посмотрел на парня и пожалел об этом: на него глянули черные, абсолютно безжизненные глаза.

Когда Зинич снимал с вешалки темный плащ, пола пиджака отлетела в сторону и Шедов разглядел у него под мышкой кобуру, из которой выглядывал обушок рукоятки пистолета.

Они спустились вниз и в сопровождении двух вооруженных охранников вышли в закрытый со всех сторон дворик. С одной стороны его скрывало шестиэтажное здание офиса, с трех других сторон — пятиметровый железобетонный забор, увенчанный спиралью из колючей проволоки. На сравнительно небольшом асфальтовом пятачке, прижавшись друг к другу, стояло несколько иномарок.

К ним подошел человек в камуфляже и протянул Голощекову фибровый чемоданчик с металлическими уголками.

Они забрались в темно-синий джип и Голощеков с помощью пультика открыл металлические ворота. Проем образовался ровно настолько, чтобы в него могла проехать только одна машина.

За рулем сидел очень молодой, остроносенький паренек в джинсовой курточке, на кармашке которой желтел фирменный знак «Вранглер».

Голощеков по мобильнику связался с охраной и велел завести во двор оставленный у подъезда «ниссан» Шедова.

Шедову хотелось спросить у Голощекова — что находится в фибровом чемоданчике? С такими чемоданчиками после войны мужики ходили в баню…

Всю дорогу в джипе царило молчание. Только однажды Зинич спросил у Голощекова что-то насчет какого-то веса… Ответ помощника Арефьева стал ответом на вопрос Шедова — что находится в фибровом чемоданчике: «Шесть тротиловых шашек по 200 граммов каждая…»

Голощеков удобнее уселся на переднем сиденье и время от времени суфлировал водителю, куда ехать…