Андрей Воронин - Му-му. Заброшенная могила

Эдит Пиаф и Шарль Азнавур перевернулись бы в гробу, если бы узнали, кому их песни служат для релаксации. Но ни над своими вылетевшими в широкий мир песнями, ни над их слушателями они уже были не властны. Это только закоренелые романтики считают, что красота спасает мир, а шедевры искусства облагораживают падшие души. На самом деле это было не совсем так, а если говорить по-нашему, по-простому, по-пролетарски, то совсем не так. Красота и гармония всегда служили и святым и грешникам. Мало того — святые иногда изничтожали красоту, считая ее дьявольским обольщением, а грешники, настоящие воплощения Сатаны, красоту культивировали, зная, что она никого не спасет. Они хранили красоту для себя, прекрасно зная цену своим страстям и желаниям…

Даниил уснул под песню Пиаф «Нет, я не жалею ни о чем» и не знал, что завтра ему предстоит испытание, сопоставимое с укусом тигра.

…Ярослав Денисов, сын знаменитого в прошлом артиста Мстислава Денисова, пришел на прием к Марине в воскресенье, зная, что она принимает в основном в выходные дни, в другое время будучи занятой на госслужбе. Увидев его на пороге кабинета, Марина обрадовалась: ее приятель с детсадовских и школьных времен не часто баловал ее общением, будучи весьма занятым человеком, известным продюсером. Сперва она подумала даже, что он просто явился поговорить о том о сем, как водилось межу ними даже в годы студенчества, уже после того, как Ярослав женился на очаровательной Жанне. Но, всмотревшись в лицо Ярослава, она поняла, что поводом для визита послужило что-то серьезное. Поэтому Марина не выказала понятной радости при встрече с другом, а просто спросила, указывая Ярославу на кресло:

— Яр, проблемы?

— Да, Машка…

Он всю сознательную жизнь называл ее именно Машкой, и ей это в свое время безумно нравилось. В свою очередь она всегда звала его Яр, от чего он тоже «балдел». Причину того, что они не поженились, прекрасно выразил Михаил Львовский в своей повести «В моей смерти прошу винить Клаву К.», по которой потом был снят фильм. Дело в том, что Денисов всегда и все делал за Машку, а она, повзрослев, сама захотела стать кем-то… И стала. Это признал и Ярослав, парень умный, сильный, настоящий сын своего отца, умершего в тот год, когда Марина получила диплом и отказала Яру, пришедшему к ней с огромным букетом цветов и предложившему ей выйти за него замуж.

— Нет, Яр, — сказала она тогда. — Я не хочу быть твоим придатком. Ты слишком мощный мужик, а я — слишком слабая женщина, чтобы при тебе быть кем-то, кроме жены. Прости, родной. Давай останемся только друзьями.

— И это после всего, что было? — попытался возразить Ярослав. — У тебя же никого нет…

— Да.

Ярослав закрыл глаза, помолчал, потом поднял веки с ресницами, которыми восхищались все невесты Москвы, и сказал:

— Что ж. Переубеждать тебя не буду. И «винить в моей смерти Машку» тоже не буду. И прыгать с обрыва… Зачем? Маш, мы были бы такой парой, которой завидовал бы весь свет.

— Высший свет? — сыронизировала Марина.

— Свет, — повторил Ярослав. И ушел, три года в поле зрения Марины так и не появившись.

И вот теперь он пришел. И Марина была рада, хотя и поняла, что он пришел за помощью. Она почувствовала, что, кроме как к ней, он ни к кому прийти не мог.

…Марина встала из-за стола, подошла к Ярославу и обняла его, погладила по иссиня-черным волосам, отступила на шаг.

— Что случилось, Яр?

Ярослав судорожно сглотнул, потом расслабился и посмотрел снизу вверх на Марину.

— Машка. У меня дочка, — сказал он с непередаваемым выражением. — Только что родилась. А Жанна не хочет ее кормить. Она сошла с ума.

Марина опустилась в соседнее кресло и взяла Ярослава за руку.

— Девочке ничего не грозит? — спросила она спокойно.

— Да нет… Она у бабушки, там нянька, куча докторов… Маш, помоги мне!

— У Жанны нет молока?

— Да в том-то и дело, что есть, и более чем достаточно! — взорвался Ярослав. — Сцеживают у нее молоко! Она просто отказалась ее кормить, и все. По-моему, после родов она сошла с ума…

Марина кивнула. Этот диагноз она знала, болезнь, сопровождавшаяся отказом от кормления, была практически неизлечима. Это был один из видов шизофрении, которая, как известно, не лечится, а только купируется лекарственными препаратами, да и то не всегда.

Невольно Марина вспомнила, как ее дальняя родственница, сотрудница Московского зоопарка, забрала из клетки родившей малышей пумы котенка, выкормила его… Из соображений безопасности пятнистого котенка пришлось вернуть в зоопарк, и его продали куда-то за границу.

— Яр, ты хочешь, чтобы я поговорила с ней? — спросила Марина.

В глазах Ярослава была такая тоска, что Марина уже собралась снова обнять его, но Ярослав сказал:

— Не надо, Машка. Я ведь знаю, что ей помочь практически невозможно. Слава богу, что у меня есть возможности спасти доченьку. Не обижайся…

Марина улыбнулась.

— Дурачок, я все сделаю, чтобы помочь твоей жене. И дочке, конечно. Кормить она ее не будет, это ты и сам знаешь, но малышку выкормят. Теперь тебя нужно из омута вытащить.

— Так вытащи… — Ярослав поднял голову и пустыми глазами уставился на Марину. — Маш, мне хреново.

— Я знаю. Давай-ка мы сегодня пойдем в один кабачок, посидим… А то что это — в кабинете врача сидеть? Я помогу тебе. И ей. Даст Бог…

— А твой… друг не будет ревновать? — спросил Ярослав, зная о том, что Марина считается любовницей Матвея Хвостова. — Он, как мне говорили, человек принципиальный…

— Он никогда не вмешивается в мои личные дела, — спокойно ответила Марина. — Тем более что у меня и личных дел-то нет. Приглашение в ресторан для меня — только способ успокоить клиента. — И, увидев, что Ярослав напрягся, — уточнила: — А в этом случае и друга.

Кафе под названием «Скромное обаяние буржуазии» было действительно скромным заведением. В нем собирались клерки различных контор, занимавшиеся всем чем ни попадя — от юридического обеспечения сделок до рекламы мебели и компьютеров. Поэтому кафе считалось местом солидным, не посещаемым «братками», представлявшими из себя в основном охрану немногочисленных криминальных авторитетов.

Именно поэтому «Буржуйка» с ее уютным интерьером и неплохим местом в инфраструктуре Москвы была достаточно престижным рестораном, в котором иногда заключались сделки и проводились весьма важные переговоры.

И в том, что Даниила Хвостова привлекал именно этот ресторан, тоже не было ничего странного. Он любил покой и комфорт и, отправив Катю домой, к матери, пришел сюда, надеясь посвятить остаток дня созерцанию посетителей. Если бы он знал, что ждет его здесь, он обошел бы этот ресторан другой стороной. И тем более не стал бы заходить по дороге в бар и накачиваться водкой, чтобы снять очередной приступ боли в полу откушенном пальце.