Владимир Березко - Оружие, вино и приключения

— А теперь предлагаю вынести вопрос о персональном деле комсомольца Квитко на голосование. — Голос секретаря комитета комсомола Виктора Ветрова звучал непривычно строго. В нем проскальзывали нотки раздражения, обиды и желания отомстить. — Кто за то, чтобы собрание проголосовало и приняло решение по указанному вопросу? — Он требовательно и выжидающе смотрел прямо в зал.

Под этим пристальным взглядом одна за другой стали подниматься руки присутствовавших на комсомольском собрании комитета комсомола Московского медицинского стоматологического института. И только один парень сидел неподвижно и с ухмылкой рассматривал лица тех, кто заседал в президиуме собрания. Ветров взглянул на него более жестко, нежели на остальных.

— В чем дело, комсомолец Воронцов? Ты за? Или против? Против, как я понимаю, коллектива?! — язвительно добавил он.

Парень неторопливо поднялся со стула. Он был невысокого роста, широк в плечах. Жестковатые прямые волосы не были уложены в идеальный пробор, как у секретаря комитета комсомола, и совсем не ценили тех усилий, которые их хозяин постоянно прикладывал, чтобы удержать собственную прическу в строгих рамках существовавшей государственно-правовой идеологии. И теперь они торчали просто вызывающе, что не прошло мимо внимания одного из членов президиума.

— Антон, ты что, дома не ночевал? — с усмешкой спросил он. — Даже к зеркалу не успел подойти, как отправился в институт, а потом и на комсомольское собрание?

Воронцов бросил на него резкий взгляд:

— Где хочу, там и ночую. Это мое личное дело. Никто же не спрашивает, где ночевал ты.

Секретарь комитета комсомола, слегка прищурившись, посмотрел на Воронцова:

— Антон, у тебя есть что-нибудь по существу?

— А я и говорю по существу, но вы не даете.

— Даем, даем! — улыбнулась девушка из президиума собрания. В зале послышался легкий смех.

— Ну то, что ты даешь, Лебедкина, мне совсем не нужно и…

— Комсомолец Воронцов, — теряя терпение, перебил его секретарь комитета, — так что по существу?

— Я хочу сказать, — начал Антон, едва сдерживая раздражение, — что я бы не прочь применить навыки моей будущей специальности — челюстно-лицевой хирургии — на практике.

— Что ты имеешь в виду? — этот вопрос из президиума собрания прозвучал с некоторой угрозой.

— А то и имею! Я бы некоторым подправил пару лицевых костей без дальнейшей возможности реабилитации речевых органов.

Зал взорвался различными возгласами. Кто-то был возмущен, кто-то одобрительно улыбался и кивал. Члены президиума в негодовании вскочили со своих мест: «Да как он смеет!», «Выгнать из института и из комсомола за такие слова».

— Тише, товарищи! — Секретарь комитета пытался вернуть порядок. — Дадим высказаться комсомольцу! Прошу! — И он жестом велел Антону продолжать, а у самого перед глазами промелькнуло очередное персональное дело.

Тот обвел взглядом зал и уверенно заговорил:

— На этом собрании прозвучало много несправедливых слов в адрес комсомольца Квитко.

— Неужели? — с издевкой отозвался Ветров. — И что конкретно тебе кажется несправедливым?

— Товарищи комсомольцы! Давайте вспомним, как нас в свое время призывали работать именно так, как работает комсомолец Квитко! Или это не так?

С этими словами Антон развернул над головой номер газеты «Стоматолог».

— У меня в руках наша институтская газета, которую выпустили по итогам работы строительного отряда, комиссаром которого и был комсомолец Квитко. И посмотрите внимательно, товарищи комсомольцы, что написано в передовой статье газеты.

Из зала, в котором сидели комсомольцы, раздался возглас:

— И что же там написано?!

— А написаны вполне простые и весьма справедливые слова. Цитирую: «Если бы все комсомольцы Московского медицинского стоматологического института работали так, как это делает член ВЛКСМ Марк Квитко, то показатели и в труде, и в учебе существенно пошли бы вверх. Пока же этого не происходит».

Антон сделал паузу и восторженно продолжил:

— Автор статьи даже термин новый придумал — «квитковское движение». На мой взгляд, вполне удачное. Очень похожее на стахановское движение.

Секретарь комитета ВЛКСМ хитро и одновременно недобро посмотрел на Воронцова:

— И что ты этим хочешь сказать?

Антон ответил ему таким же недобрым и колючим взглядом:

— Я хочу сказать, что исключать комсомольца Квитко из рядов ВЛКСМ просто несправедливо!

— Это эмоции! — заметила из президиума Лебедкина.

— Нет, не эмоции! — Антон снова начал горячиться. — Не эмоции. Марк столько сделал для института, для комсомольской организации! В конечном счете — для всех нас! А его сейчас пытаются исключить из членов ВЛКСМ якобы за то, что он, как вы говорите, «сжился с личными интересами». Где же здесь справедливость?

Ветров неожиданно улыбнулся:

— Да, Антон, мы помним о заслугах члена ВЛКСМ Квитко перед комсомольской организацией. Они действительно были. Но сегодняшнее собрание посвящено рассмотрению персонального дела Марка Квитко. И главный вывод, который сделал комитет комсомола при рассмотрении всех обстоятельств персонального дела, заключается в том, что член ВЛКСМ Марк Квитко поставил свои интересы куда выше общественных. В то время, когда все студенты нашего института копали картошку в окрестностях подмосковного Дмитрова, знаете где находился студент Квитко?

— Где? — послышался вопрос из зала.

— Марк Квитко, выполнявший в то время роль комсомольского вожака, поскольку замещал мою должность, находился в Грузии. Когда комсомольцы выполняли ответственное задание партии — помогали сельским труженикам выиграть битву за урожай, — комсомолец Квитко, который должен был находиться в самой гуще этой мирной битвы, уехал отдыхать. И тем самым, по сути, скомпрометировал образ комсомольского лидера. Это и есть самый красноречивый пример того, что Марк Квитко, по сути, поставил личные интересы выше общественных.

Ветров сделал паузу и продолжил свое выступление:

— Теперь что касается эмоциональной речи комсомольца Воронцова. Конечно, Антон защищает своего друга Марка в том числе и потому, что они не раз вместе посещали злачные места — рестораны, пивные бары… Особенно — ресторан «Цветочный» в парке «Сокольники». Это, товарищи комсомольцы, не просто слова. Дело в том, что комсомольцев Воронцова и Квитко там задержал патруль дружинников и доставил в штаб добровольной народной дружины. Заметьте, в состоянии алкогольного опьянения.

— При чем тут это?! — возмутился Антон.

— А при том, что ресторан «Цветочный» пользуется в определенных кругах — я бы сказал, кругах, которые связаны с преступным миром, — весьма специфической славой. И возникает вопрос, который в данном случае весьма закономерен. Что, скажите, пожалуйста, делали в таком заведении заместитель секретаря комсомольской организации, то есть мой заместитель, и член ВЛКСМ Воронцов?