Сергей Самаров - Хозяин гор

— Я понял, — сказал Семипалатин и спросил: — Что ты предлагаешь?

— Сам не знаю. Для строительства полноценных подземных коммуникаций у землекопов просто времени было мало. Но кто знает, что они сумели построить. Это первое. Теперь второе. Ты спрячешь заложников. Но где гарантия, что эмир не выйдет прямо на них, просто по закону подлости, нечаянно? Третье. Нет никакой гарантии, что эмир пожелает взять с собой и меня. Как только начнется бомбардировка, он обязательно попытается уйти отсюда через подземный ход. Если ему удастся это сделать, то мы потеряем его из вида.

— Значит, нужно что-то такое придумать, чтобы он не ушел далеко.

— Придумай!

— Придумал! Банковские карточки. Насколько эмир жаден? Может он упустить из своих рук значительную сумму?

— Что касается его жадности, я не могу судить. Мне кажется, что он обычный человек, в меру жадный, в меру бережливый. Но без этих денег эмир не сумеет выполнить то, что задумал. Поэтому он не пожелает упустить карточки из рук.

— Тогда ты сможешь эмиру рассказать, как появился на базе, увидел, что все люди перебиты, спрятался, наблюдал и заметил, как из грота выхожу я. Он будет думать, что это я похитил банковские карточки, и не уйдет отсюда, пока не встретится со мной.

— То есть ты, Игорь Витальевич, желаешь вызвать огонь на себя?

— Я желаю захватить эмира.

— Желание благое. Я сам хочу точно того же. Только в мои планы входил захват Сиражутдинова в момент перехода границы. Он ведь желает пересекать ее легально, по своим документам, чтобы потом так же спокойно, официально вернуться.

— Мне кажется, это слишком долгая история. Вообще лучше не терять Сиражутдинова из вида.

— Но я же буду с ним.

— А если он не пожелает тебя взять? Ты же сам сомневался в этом.

— Да, — согласился Хасбулатов. — Но тогда получается, что мне вообще незачем идти снова в банду.

— А кто расскажет эмиру, что видел меня, выходящего из его грота?

— Понял. Значит, я пойду. В подтверждение своих слов сошлюсь на то, что видел, как ты сжигал в костре какие-то бумаги, целый мешок которых вынес из его грота. Заодно скажи, как вы сняли бы внешнего часового у грота? Пока тело не остыло, надо оставить пулю прямо в его сердце. Вы его застрелили, а потом для полной гарантии добили ударом ножа. А бумаги, стало быть, сжигал ты самолично. — Рагим кивнул в сторону подполковника Темирова, который закончил разбор документов.

Те, которые отложил, он засунул под свою рубаху, все остальные уже сгорели. Сам мешок офицер полиции тоже бросил в костер. Но тот был из стеклоткани, поэтому гореть не желал, только оплавлялся.

— Вот все это и расскажу, — сказал Хасбулатов, комментируя происходящее. — Только в своей собственной интерпретации.

— Ладно. А заложников я, может быть, буду даже при себе держать, хотя они могут и мешать. Или выделю им какую-то охрану. А то и правда эмир на них выйти сможет. Мы уходим. А ты отправляйся навстречу эмиру. Посмотри на карту. Там его маршрут отмечен. Вот что еще важно. Когда начнется бомбардировка, держись поближе к эмиру, чтобы тебя авиация случайно не накрыла.

— У меня есть карта с маршрутом. Надеюсь, мы не разминемся. Но ты должен выйти раньше. Вдруг взвод с бандой столкнется? А я обязан еще все осмотреть после того, как здесь волкодавы похозяйничали. На это тоже время нужно. Тому, как надо вести себя под бомбежкой, я очень даже неплохо обучен. Нас российские самолеты и вертолеты еще в Сирии хорошо утюжили. Ничего, выжил.

Семипалатин встал и громким голосом дал команду:

— Заложники, идите за строем к выходу! Детей можете передать на руки солдатам. Они донесут. — Он добавил тихо, чтобы слышно было только по внутривзводной связи: — Еще вот что, бойцы. У кого-то из вас, может, найдется комплект одежды для товарища подполковника. Хотя бы штаны. Если нет, снимите с кого-то из убитых, чтобы почище были. Видите, какие у офицера полиции кальсоны белые, даже светятся в темноте. Вдруг они порвутся, и растеряет мент свои причиндалы? Жалко ведь мужика.

Старший лейтенант замолчал, спустился к промежутку между двумя гротами и послал пулю в грудь часового с перерезанным горлом. Все должно быть похоже на то, что здесь работал спецназ. Потом он зашел за полог, в грот, где содержались заложники, и повторил одиночный выстрел, наградил пулей тело и второго часового.

Хасбулатов наблюдал за этим и все запоминал.

Взвод шел тем же самым маршрутом, которым выдвигался сюда, к горному цирку. Женщины, старики и дети без помощи солдат спецназа пройти этим путем попросту не смогли бы. Именно это обстоятельство оказалось решающим, когда старший лейтенант Семипалатин выбирал путь отхода. Бандиты, естественно, не будут нести детей на руках, поддерживать под локти стариков и старух. Они обязательно подумают, что точно так же поведут себя и бойцы спецназа военной разведки.

А вот молодой отец семейства, сжимающий в руках трофейный автомат с глушителем, но без оптического прицела, шел бодро. Не уступал ему и подполковник полиции, которому старший сержант Колотушкин нашел штаны почти по его росту, стащенные с убитого бандита, и куртку, залитую кровью, снятую с другого боевика, голова которого раскололась на три части под ударами малых саперных лопаток. Эти мужчины, освобожденные из плена, держались гордо, как настоящие горцы, были готовы отомстить за все унижения и насилие над собой.

К подполковнику полиции старший лейтенант присматривался особо. Он видел, как тот, едва переодевшись, вытащил из-за пазухи листы бумаги, свернул их вчетверо и переложил в накладной карман куртки, нового своего приобретения.

— Что в бумагах, товарищ подполковник? — поинтересовался командир взвода.

— Я знаю, что там, — последовал хмурый ответ.

— Что в бумагах, товарищ подполковник? — Командир взвода повторил вопрос уже по-настоящему суровым голосом.

Темиров ответил на это взглядом униженного и затравленного зверька, но ничего не сказал.

— Акинфиев! — позвал старший лейтенант.

— Я! — отозвался рядовой и выскользнул откуда-то из-за спины командира.

— Забери из кармана товарища подполковника бумаги и дай мне посмотреть. — Командир взвода знал, кому поручает это дело.

Рядовой шагнул к Темирову и протянул руку к карману. Ростом Акинфиев был чуть-чуть выше плеча подполковника, который пока ходил без погон. Ширину его собственных плеч Темиров учитывать вроде бы и не собирался. Он попытался перехватить руку спецназовца и вывернуть ее. Перехватить-то сумел, но вот вывернуть не получилось.

Семипалатин хорошо знал, что у Акинфиева рука по толщине почти такая же, как нога нормального мужчины. Сила в ней заключена соответствующая, ой какая немалая.