Василий Прозоров - Точка невозврата

Андрей Шевченко никогда не питал любви к украинским националистам. Деды его прошли всю Великую Отечественную, а один и после войны пять лет еще выкорчевывал бандеровское подполье в Прикарпатье. Майдан, последующие гонения на русский язык и открытый поворот в сторону Запада привели к четкому осознанию: ему с этим режимом не по пути. Ну, а произошедшее 2 мая 2014 года в Одессе окончательно стало для Андрея поворотной точкой — ненависть к тварям, пришедшим к власти в Киеве, затопила сознание. Новое, неведомое раньше чувство так повлияло на него, что он даже всерьез рассматривал вопрос отъезда на Донбасс, где уже вовсю разворачивалось сопротивление киевской власти. Но тут пришло приглашение от сослуживца перевестись в Киев, в Департамент контрразведки СБУ. Шевченко прекрасно осознавал, что именно контрразведка станет руководящим подразделением по подавлению инакомыслия со стороны русского населения Украины и по ликвидации республик Донбасса.

Тогда-то и принял он свое решение, осознанное и выверенное…

Был у него еще с 2000-х годов неплохой знакомый в ФСБ России. Пересеклись их оперские дорожки на одной совместной теме, когда украинским и российским чекистам удалось ликвидировать канал контрабанды ионизирующих материалов в Западную Европу из стран СНГ. Близкими друзьями тогда они с Колей Прохоровым не стали, но добрые отношения завязались. После два офицера периодически общались, известно ведь, что с помощью личных связей можно решить гораздо больше вопросов, чем официальным путем. Коля как-то даже заезжал к Андрею с семьей, по дороге в Крым…

Ему-то Шевченко и позвонил в конце апреля 2014 года. Обрисовав ситуацию, он спросил: есть ли у Прохорова выходы на российскую разведку и заинтересует ли их сотрудник контрразведки СБУ с его опытом? Каких-то бонусов для себя Андрей не просил. За все время сотрудничества единственное, что он получал от кураторов, — аренду квартиры в Киеве и оплату загранпоездок во время отпусков. Там, в Турции или Египте, он часто лично общался с офицерами российской разведки, которые принимали и обрабатывали его информацию.

Они рассказывали, что работу Шевченко высоко ценят и часто о ее результатах докладывают наверх. В то же время все прекрасно понимали, какая нагрузка ежедневно ложится на их агента — ведь он постоянно вращается в среде, где лишнее доброе слово в адрес России или Путина, неосторожная критика власти Украины или руководства СБУ могут стоить ему свободы, а возможно, и жизни. Кроме того, на его психику жутко давила сама агрессивно-токсичная атмосфера нового украинского общества. А уж чего стоили ему командировки на Донбасс, особенно две ротации в Мариуполь, знал только сам Андрей… Именно после них у него несколько месяцев была бессонница и появились проблемы с алкоголем.

Связные отмечали, как меняется Шевченко в худшую сторону — седые волосы, расшатанная нервная система. И вот на последней встрече, на пляже, лежа в шезлонгах под жарким солнцем Антальи, один из кураторов завел разговор об этом:

— Андрей, мы все понимаем. Видим, как тебе тяжело. Поверь, мы совсем не заинтересованы в том, чтобы ты прокололся от усталости и тебя раскрыли, хотя и в этом случае мы будем тебя вытаскивать — ты принес колоссальную пользу, как нам, так и республикам Донбасса. Поэтому я и спрашиваю — сам как чувствуешь, сколько ты еще можешь продержаться? Не скрою, каждый день твоей работы для нас на вес золота, но и требовать невозможного мы не будем.

Андрей помолчал, глядя на бирюзу Средиземного моря, отхлебнул коктейль из запотевшего бокала.

— А если я уйду, мы потеряем возможность получать нужную информацию?

Куратор усмехнулся:

— Не переживай, будет болезненно, но не смертельно. В СБУ хватает наших источников. Просто не все с опытом оперативной работы и не так умеют добывать сведения, да и мотивация у всех разная. Многие дают инфу по чайной ложке в день, а хотят взамен и денег, и работу потом у нас, и чуть ли не личную встречу с верховным! Это ты у нас бессребреник… Мы даже напрягались вначале — чего это ничего взамен не просишь? — Куратор наклонился ближе и, улыбаясь, шепнул: — Веришь, были даже первоначальные подозрения, что ты украинская подстава!

Андрей повернулся к куратору:

— Ого! И когда же полностью поверили?

— Да почти сразу, в мае четырнадцатого, как только твои донесения начали с ходу подтверждаться. А уж когда ты сумел Чечена [20] Чечен (Андрей Борисов) — один из лидеров ополчения в Мариуполе. Подробнее о спасении его главным героем читайте во второй книге — «Жаркое лето Мариуполя». спасти — вообще все вопросы отпали. Знаешь, мы потом на твоей информации даже других осведомителей проверяли, как эталон ее использовали. — Куратор с удовольствием сделал глоток из своего бокала и вернулся к своему вопросу: — Ну, так что?

Шевченко помолчал, потом нехотя выдавил из себя:

— Буду тянуть, сколько смогу. Поглядим, еще год-полтора максимум. Больше не выдержу. Сорвусь на хрен, поубиваю кого-нибудь.

— А вот этого не надо. Ты разведчик, а не ликвидатор или диверсант…

Это было прошлым летом. Андрей Шевченко, подполковник контрразведки СБУ, кавалер многих ведомственных наград Украины, грамотный профессионал, офицер, контуженный в боях на Донбассе и одновременно активный агент русской разведки в самом логове украинского беспредела, продолжал свою деятельность, векторы которой казались не только несовместимыми, но и взаимоисключающими.

Изюм — Довгенькое. 2014 г.

Армейский «Урал» с красными крестами на бортах замер у медсанбата. В кузове вповалку лежали раненые. Кто-то начинал шевелиться, пытаясь самостоятельно вылезти из машины, кто-то лежал без движения… Наспех намотанные бинты, бурые пятна на грязных повязках, разорванная форма, вонь и стоны — сознание схватило картинку целиком, как контрастное фото…

Андрей снимал с кузова бойца с простреленными ногами. Жгуты туго пережимали его брюки выше колен. Штанины были черные от крови, которая продолжала капать, оставляя алые пятна на пыльной дороге. Казалось, даже ботинки полны крови, и она выплескивается из них, как из кипящей кастрюли…

— Так, быстро связывайся с Изюмом [21] Город в Харьковской области Украины. , пусть готовят операционные, у нас здесь нет возможности операции делать, а трое очень тяжелые! — орал в трубку телефона заместитель командира медсанбата Виктор, нервно прохаживаясь вдоль дороги.

А подполковник Шевченко, как завороженный, продолжал смотреть на тонкую струйку крови, которая стекала из кузова машины и разлеталась на ветру, мелкими каплями садясь в пыль…