Анатолий Райтаровский - Гонка за «Гонцом»

— А теперь становись на мое место, я тебя щелкну! — предложил Влекомов.

Мэт торчал среди собравшихся, нарушая композицию снимка. Чак даже попятился, рассудив: «Раздавит и не заметит, слон в посудной лавке!»

— Чак, ты здесь! Вот ты мне очень нужен! — заметил его наконец Влекомов. — Посиди!

Вместе с Чаком присел и Мэт, уравновесив композицию.

— Готово! Вот тебе на память! — протянул Влекомов Мэту снимок.

Мэт и Чак вышли отлично, остальные тоже неплохо, только Хо Чу не получилась — отвернулась в момент съемки, отвлеклась на что-то.

Повторять съемку было некогда.

— Собирайтесь, выезжаем! — скомандовал Влекомов.

Народ разошелся. Только Чак не желал покидать свое место, лелея надежду на причитающееся ему угощение. И она оправдалась.

— Чак, иди-ка посмотрим, что скрывается в холодильнике от простого народа! — предложил ему Влекомов.

Чак понял и пошел за ним на веранду.

Через двадцать минут две машины выехали на шоссе в сторону Питера. На заднем сидении Кирюшиной «восьмерки» сидели Мэт и Оксана. Хо Чу наконец осчастливила Кирюшу своим соседством. Сумочку она воткнула между сидениями.

Влекомов ехал с Кимом Богачевым, давая необходимые инструкции вне зоны приема посторонних ушей. И место обнаружения крыла обещал ведь показать.

Солнышко разморило закаленных чекистов. Капитан Сулейманов лег на спину, подставляя его лучам и без того смуглое лицо. Водитель-сотрудник Перебийнос уже давно опередил его в выполнении этого упражнения и перешел к следующему — похрапыванию. Старлей Рябов, сидя, сквозь смеженные веки вел периодическое наблюдение за кряхтевшими в машине опознанными субъектами.

Обещанная тара для них до сих пор не поступила, находилась где-то в пути. Сулейманов и Перебийнос воспринимали остановку как заслуженный отдых.

Рябов, заслуживший его не менее товарищей, но не получивший заслуженного, заслуженно костерил нерасторопное начальство. Беззвучно, конечно. Взгляд его со все большим усилием концентрировался на поднадзорных субъектах.

Когда его веки разлепились снова, он решил, что спит и снится ему смешной сон: машина с субъектами бесшумно сдвинулась с места и тихо покатилась под уклон.

Ноги субъектов болтались в открытых дверцах, сами дверцы тоже болтались, как крылья неумелого птенца.

— Гы-гы-гы! — засмеялся Рябов, как сразу же выяснилось, не во сне, а наяву.

Почти одновременно заурчал двигатель и машина ускорила ход.

— Эй, эй! — протестующе закричал Рябов и вскочил на ноги.

Сон продолжался, несмотря на все предпринятые им меры: машина урчала и двигалась. Торчавшие из нее ноги убрались внутрь.

— Стой! Стрелять буду! — крикнул Рябов, выхватывая пистолет.

Сулейманов тоже вскочил и полез правой рукой под мышку, словно желая почесаться, принял низкий старт и рванул в погоню за машиной.

— По скатам! По скатам! — орал Сулейманов.

— Не стрелять! — обернулся Перебийнос. — Как после отпишешься? Кто продырявил машину? При каких обстоятельствах? Догнать надо!

Троица припустилась следом за набирающей ход машиной. Смотрящий Рябов вышел в лидеры и стал впередсмотрящим.

Машина рыскала от обочины к обочине, и это уменьшало ее преимущество в скорости.

Расстояние сокращалось, сердечные мышцы тоже. Жаль, но они уставали.

А объяснение случившемуся было простое: южным народам природой дарованы очень крепкие зубы. И среди прочих они достались несгибаемому Ахмаду, засунутому на переднее сидение «Волги» с заведенными за спину и защелкнутыми в наручники руками.

Ахмад, наподобие истинного волка, выгрыз зубами панель в районе замка зажигания, сломав два зуба и едва не сломав нос. Ему удалось затем вытащить проводники и, перекусив, зажать их во рту, слюна при этом способствовала проводимости. Боднув головой, он снял машину с ручника, и она покатилась помаленьку.

Не щадя носа своего, Ахмад включил первую скорость и тем же органом подправлял рулевое колесо, удерживая машину на полотне дороги. Зря смеялись над его носом те, кто рисковал позволить себе это.

Громоздкий Руслан перевалился с заднего сидения на переднее и чуть все не испортил.

Сотрясение, вызванное этим событием, зарегистрировали, наверное, и сейсмографы в Петербурге, а у Ахмада вывалились изо рта кончики проводников зажигания.

Машина замедлилась. Бегуны из ФСБ настигали. Зато Ахмад смог говорить.

— Хватай их ртом и держи! — скомандовал он Руслану. — А я буду рулить!

Руслан повиновался безмолвно, как дисциплинированный подчиненный. Не сразу, но поймал ртом концы, зажал их зубами. Двигатель не заводился.

— Слюны больше напусти! — командовал Ахмад. Машина завелась. Извиваясь телом, орудуя носом, Ахмад добивался переключения скоростей. Ногу держал на педали газа. Разрыв с бегунами стал расти.

— Почему не стреляют? — вслух удивился Ахмад.

Не успел закончить фразу, как из-за поворота выскочила «восьмерка», и Ахмад еле успел отреагировать носом, уйдя вправо. Следом за ней, метрах в двухстах, мчался ветхий жигуленок, скрежеща скелетом и рыча двигателем так, что половина его энергии уходила на бесполезные шумы.

«Восьмерка» проскочила мимо троицы бегунов.

— Стой! — заорал ей вслед Сулейманов. Поздновато. «Восьмерка» издала непристойный звук, сопровождаемый выхлопным облачком, и умчалась.

— Вон того останавливаем! — указал на приближающегося жигуленка Сулейманов и достал удостоверение.

Троица выстроилась в шеренгу посреди шоссе и подняла три правые руки с зажатыми красными корочками.

— Немного оторвемся — и выскакиваем! — продолжал командовать Ахмад, пользуясь правом голоса, которого был лишен Руслан. — Надо в лес уходить! У них связь есть — сообщат постам!

Руслану ничего не оставалось, как кивать головой в знак согласия.

Ахмад взглянул в зеркало заднего вида и засек, что ветхий жигуленок остановился перед троицей преследователей.

Ким Богачев, увидев троих в штатском, но с удостоверениями в поднятых руках, по внедрившейся в былые времена привычке почтения к органам, тормознул.

По внедрившейся в те же времена привычке, взаимного почтения органы к гражданам не испытывали. Даже если нуждались в их помощи.

— Капитан ФСБ Сулейманов! — лихорадочно блестя глазами, представился предводитель мушкетеров, поднеся руку к непокрытой голове. Сказалось тлетворное влияние Запада: там сплошь и рядом прикладывают руку к пустой голове, даже американские президенты.

Второй рукой, просунутой в приспущенное стекло, Сулейманов отстопорил дверцу, раскрыл ее и, не дожидаясь охов, ахов и прочих неуместных эмоций пассажиров, ухватил за шкирку сидящего справа Влекомова.

Перебийнос проделал тот же трюк с Богачевым.