Андрей Воронин - Комбат. Исходный код денег

Игорь выпрямился. Тут ему бросилось в глаза дерево, на которое рухнул упавший ствол. Оно было настоящим исполином, более двух метров в обхвате. Игорь вдруг решил забраться на его верхушку. Ему показалось, что сверху он увидит что-то важное. Ветви исполина начинались метрах в шести над землей, но на них лежало упавшее дерево. Игорь, взяв пакет с камнями, стал забираться по наклонному стволу. Пакет он взял на тот случай, если Бройлер вдруг обнаружит его затею. Тогда бы Григорьев оказался в смертельной ловушке. Культурист мог бы просто отбросить в сторону упавшее дерево. Сил на это у него наверняка бы хватило. Мозгов, скорее всего, тоже. После этого он мог бы спокойно запастись водой и ждать. Прыжок с шести метров не сулил Григорьеву ничего хорошего. Серьезное повреждение гарантировано, а в его ситуации это верная смерть. Камни существенно меняли диспозицию. Тем более что сверху их метать гораздо сподручнее, а одно попадание по бестолковке культуриста угомонит его всерьез и надолго.

Игорь оставил пакет на сучке и стал решительно карабкаться вверх. Ветви росли достаточно часто, облегчая движение, но иногда между ними случался более чем метровый разрыв, и Григорьев несколько минут отдыхал, преодолев его. Однажды он едва не сорвался, ступив на подгнивший сук, и немного пожалел о затеянном, но отступать было поздно.

Мало-помалу листва начала редеть, в лицо ударил ветер, но Игорь продолжил подъем до тех пор, пока ветки не стали гнуться под тяжестью его тела. Тогда он остановился, обхватил руками ствол дерева и начал озираться по сторонам. Предчувствия его обманули: ничего интересного он не увидел. С трех сторон, если чуточку опустить взгляд, стояли деревья, заметно уступающие в высоте гиганту, с четвертой шумел океан. Рядом с берегом под водой Игорь увидел темную массу. Это был еще один коралловый риф, куда больше увиденного Григорьевым ранее. Но все это не стоило затраченных усилий. Игорь вздохнул и начал спуск, который, как известно, тяжелее подъема. В том числе психологически. Григорьев постоянно смотрел вниз, выбирая сук, на который лучше поставить ногу, и видел, как далеко ему до земли. Не дай Бог сорваться – даже мокрого места не останется.

Благодаря медленному темпу и тому, что теперь он смотрел сверху вниз, Игорь увидел птицу, сидящую на гнезде. Но она тоже заметила человека и с истошным криком улетела прочь. Яиц, к сожалению, в гнезде не оказалось.

Григорьев продолжил спуск. Вскоре раздались резкие крики, которые Игорь уже несколько раз слышал в лесу. Но теперь он увидел самих крикунов. Это были обезьянки величиной с кошку. Человека они совершенно не испугались. Отсюда можно было сделать вывод, что никакие млекопитающие на обезьянок не охотились, их мог схватить разве что какой-нибудь залетный орел. Обезьянки сопровождали Игоря во время спуска, держась в полутора-двух метрах от него. Наверное, они приняли человека за обезьяну-переростка.

Григорьев заметил длинную сухую ветку. Он отломал ее и замер на месте. Обезьяны тоже остановились. Игорь загукал, подражая крикам приматов. Выходило не слишком похоже, но обезьяны заинтересовались. Самая смелая подошла ближе. Григорьев сильно ткнул ее веткой, словно бильярдным кием. Удар получился отменный, обезьянку сбило с сука, за который она держалась, и зверек стремительно полетел вниз. Игорю показалось, что он услышал глухой удар. Другие обезьянки отскочили прочь, но продолжали держаться рядом с Игорем.

«Вот глупые животные, не научила вас жизнь опасности», – подумал Григорьев.

Он спустился к поваленному дереву, взял свой пакет, предварительно осмотревшись. Бройлера не наблюдалось. Он вообще исчез после утренней стычки, словно испарившись, хотя на таком небольшом пространстве регулярные встречи казались неизбежными. Возможно, культурист опасался, что его противник сделает какое-то новое, более эффективное оружие, и решил поиграть в прятки? Хочет дотянуть до истечения назначенного авторитетами срока? А смысл? Неужели Бройлер струсил и решил остаться в чужой стране? Хотя жизнь изгоя все же лучше, чем смерть. Кроме того, есть шанс найти соотечественника и попросить его связаться на Родине с друзьями культуриста. Те могут вытащить.

Размышляя о странном поведении противника, Игорь ходил вокруг дерева, разыскивая упавшую обезьяну. Наконец он ее заметил и брезгливо отвернулся. Возможно, дней через десять, когда голод доведет его до крайности, он позарится на такую добычу. Но не сейчас. Сейчас Игорь жалел, что понапрасну убил животное. Он вернулся к своему пристанищу. Вот и день прошел, а сделано слишком мало. Даже о толковом ночлеге не позаботился. Игорь достал еду. Остался последний кусок колбасы. Завтра придется голодать. Или поискать на мелководье устриц. Вот только Григорьев не знал, как они выглядят и водятся ли в этих местах.

– Хватит! – оборвал он сам себя. – Не о том думаешь.

Надо было совершенствовать тактику охоты на Бройлера, делать новое оружие. Но какое?

Покончив с едой, Игорь зашел в лес и срезал несколько веток. Расстелив их на земле, он улегся. Вроде нормально, нигде не колет, ничего не впивается в бок. Темнота уже успела сгуститься, и Григорьев, закрыв глаза, продолжил размышлять на тему оружия. Все уже было придумано до него, в течение многотысячелетней человеческой истории, следовало лишь взять то, что можно было лучше всего адаптировать к нынешним условиям.

Лук, верно служивший и древним кочевникам, и средневековым воинам, тут не годился. Достаточно тугую ветку найти было можно, однако тетива из лианы не выдержит сильного натяжения. Хотя стрела полетит быстрее и дальше копья, ее убойная сила окажется меньшей из-за малого веса. Слегка попортишь Бройлеру шкуру, не более того. Вот если бы его осыпать градом стрел, тогда бы можно было рассчитывать, что одна из многочисленных ранок воспалится, и культурист серьезно расхворается. Но замучаешься делать стрелы, вытесывать наконечники и балансировать древко для нормального полета.

Идею насчет пращи Игорь тоже отмел. Штука, конечно, хорошая, простенькая в изготовлении и достаточно убойная. Если верить источникам, балеарские пращники могли убить противника на расстоянии свыше пятидесяти метров. Игорю не требовалось пятидесяти, хватило бы и пяти. Но балеарцы тренировались всю жизнь, а Григорьев только в сопливом детстве однажды сделал некое подобие пращи и очень быстро оставил эту забаву. Он мог убить оленя, вырезать полоску шкуры, но вряд ли за неделю научится метать камни лучше, чем рукой.

Оставалось старое доброе копье. Вернее – новое, поскольку старое как раз плохо подходило для смертельной битвы. Надо было отыскать более плотное дерево для древка, чтобы оно не раскалывалось, когда копье попадает в цель, и очень постараться с наконечником. Он должен быть максимально острым, способным пронзить человеческое тело и нанести достаточно тяжелую рану. А лучше сделать два копья – для верности.