Андрей Воронин - Муму. Гладиатор

— Но, как выяснилось сегодня, цепочка этим Шельманом все же не заканчивалась, — добавил Потапчук. — То есть над ним есть еще один начальник, самый главный. И вот сейчас, в последний момент, этот тип мастерски обрубил все нити и смог от нас ускользнуть.

Теперь Муму понимал все в деталях и оценил эту сложную и многоуровневую комбинацию по избавлению от ненужных людей, которую сегодня как по нотам разыграл неведомый режиссер.

Сначала умирает Артемин, потом — Шельман. Дурочка Светочка затаскивает в бомбоубежище третьего приговоренного — Дорогина. И сваливает на него убийство Шельмана.

— Да, гениальная схема, согласись? — добавил Потапчук. — Все продумано до деталей. Пока менты и тупые гэбисты вроде меня пытаются тебя расколоть, будучи уверены, что это ты украл «Троицу», они спокойно и без лишней спешки делают ноги.

— Им не повезло только в одном. Вы — не тупой гэбист.

— Спасибо за комплимент, — вяло улыбнулся Потапчук. — Но это, увы, пока не меняет дело. Мы по-прежнему даже не можем предположить, кто за всем этим стоит. Кстати, а у тебя никаких догадок?

— Ну, вы знаете, догадки у меня совсем неоригинальны, — признался Дорогин. — Я в своих измышлениях решил начать с начала, то есть с самой кражи. И понял одно: «Троицу» мог украсть только тот человек, который находился рядом с ней.

— Кто-то из Третьяковки? — удивился Потапчук.

— Вот именно. Там ведь все очень сложно: сигнализация, режимы доступа, повадки сотрудников… Для того чтобы все так тщательно организовать, автор замысла должен был владеть и свободно оперировать огромным массивом информации.

— Слушай, а ты грамотно излагаешь, — покачал головой Потапчук, — как будто у нас работаешь.

— Нет, такой факт в моей биографии отсутствует.

— А зря, зря. Впрочем, это еще не поздно исправить. Но дело не в этом. Ты, дружище мой, не учел одну деталь. Это должен быть не просто сотрудник Третьяковки. Это должен быть еще и великий комбинатор. С большим опытом таких комбинаций.

— Без таблицы умножения в высшую математику не полезешь, это верно, — подхватил Дорогин.

— Ну да. Так вот — мы уже неделю назад проанализировали весь персонал Третьяковки поголовно — начиная от младших научных сотрудников и кончая дирекцией. Изучили их биографии и все такое. И, ты знаешь, вообще не за что зацепиться! Ни одного подходящего кандидата.

— А техперсонал вы проверяли? — не унимался Сергей. — Ну, дворников там, сторожей, бабушек, которые в залах присматривают.

— Эх, дружок, не бережешь ты наши силы, — покачал головой генерал Потапчук. — Ну да ладно, будь по-твоему. Я сейчас же дам задание аналитическому отделу. Думаю, они справятся всего за пару часов.

Дорогин удивился: было уже три часа ночи.

— Да, дружище, мы и ночью работаем, — генерал как будто читал его мысли. — А ты можешь пока отдохнуть немного. Сейчас тебе покажут твои апартаменты. Устал ведь, наверное. А утро вечера мудренее.

Генералу очень часто приходилось не покидать своего рабочего места сутками. И поэтому он обустроил рядом со своим кабинетом небольшую скромную спаленку.

Поужинать Дорогин так и не успел, и в животе у него неприятно бурчало. Но спать хотелось намного больше, чем есть. Поэтому он не раздеваясь повалился на кровать и моментально погрузился в забытье.

Генерал снова набил трубку, уже которую за день. Очередная попытка бросить курить закончилась полным провалом. Да и как оно может быть иначе-το при такой жизни?

«Все же надо немного поспать, — решил Потапчук, выпуская порцию дыма. — Хотя бы прямо здесь в кресле часок прикорнуть, как Штирлиц».

Но этот план потерпел фиаско. Не прошло и двадцати минут, как генерала потревожили по внутреннему телефону.

Это был начальник аналитического отдела. Он сообщил о результатах работы.

— Все ясно! — Потапчук стукнул кулаком по столу. — Значит, этот Робин Гуд был прав!

И он тут же стал давать указания. Группа оперативного реагирования была отправлена по указанному адресу — в квартиру в обычной московской пятиэтажке. Все посты ГИБДД и службы аэропортов получили соответствующие указания и наводки.

Теперь генералу было уже не до сна. Он молча курил у открытого окна. А на улице тем временем развернулась настоящая вакханалия: дождь постепенно перерос в ураган.

«Вот она, первая майская гроза!» — обрадовался Потапчук и стал ждать вестей.

Но, увы, ожидание не принесло результата. Человек, которого они искали, как будто сквозь землю провалился.

Есть машины, которые могут мчаться по русским дорогам с любой скоростью, но ни один гаишник их не остановит. По виду они очень похожи на авто простых смертных. Даже пресловутые мигалки на них не установлены. Но в их номерах содержится особый шифр, понятный только посвященным.

Черный «вольво» премьер-класса пулей летел по Брестской трассе. Порой стрелка на спидометре зашкаливала за 200 километров. И сотрудники ГИБДД провожали машину понимающими взглядами. Они знали, что это едет какая-то полицейская шишка и правила дорожного движения ей не писаны. Попробуй такого остановить — сразу без погон останешься.

Единственное, что удивляло гаишников, — за рулем была женщина. Они, конечно, не знали и знать не могли, что эта любительница автогонок могла дать фору любому мужику. И не только на трассе.

До тридцати лет своей жизни Лидия Михайловна Гигина была обычным бухгалтером в стройтресте. С очень приличной для тех времен зарплатой в 230 рублей. Но уже тогда она понимала, что при желании можно зарабатывать еще больше. Легким движением руки тонна цемента превращалась в 700 килограммов. Остальные 300 осваивались потом на подмосковных дачах.

С наступлением перестройки для потомков Остапа Бендера начались золотые времена. Великий комбинатор умер бы от черной зависти, узнав о подвигах своих учеников.

В 1991 году вся Москва пестрила рекламой некоего русского культурного фонда «Возрождение». Граждан призывали вкладывать деньги под большие проценты и ради благого дела — возвращения культурных ценностей, вывезенных из России.

Граждане охотно повиновались. И некоторые из них действительно получали огромные проценты — не меньше, чем в легендарном «МММ». К тому же фонд смог выкупить на каком-то аукционе и вернуть в Россию одно яйцо Фаберже — правда, как позже выяснилось, фальшивое и из фольги.

Дело было организовано просто идеально. Журналистов, плохо писавших о фонде, сразу выгоняли с работы. Если редакторы упорствовали, их находили мертвыми в камышах. То же самое происходило и с сотрудниками милиции.

В общении с милицией и властью директор фонда Лидия Гигина руководствовалась формулой, которую изобрел знаменитый колумбийский мафиози Пабло Эскобар: «Получи взятку или умри». Большинство предпочитало деньги.