Андрей Воронин - Инструктор. Пока горит звезда

За все время люди в масках не произнесли ни одного слова, обмениваясь между собой только знаками. По всей видимости, они опасались быть узнанными, но действовали как профессионалы: за каких-то пятнадцать минут они убили двенадцать человек.

Кровью было испачкано все: и стол, и стены, и даже потолок, в некоторых местах она хлюпала под ногами, и брызги ее были на одежде налетчиков.

Один держал Сукиасяна за ноги, второй за руки, а третий, вооружившись ножом, примеривался к правой руке Сукиасяна, словно собирался ее отрезать. Так и случилось. Сверкнуло лезвие, и сильным рубящим движением налетчик ударил по правой руке Сукиасяна.

Налетчики, отрубив ему руку, так же стремительно, как и появились, выскочили из барака…

В кромешной тьме было слышно, как хрипло стонет Сукиасян и как дождь неистово барабанит по жестяной крыше.

Сорокин сидел в своем кабинете и читал очередную книгу светила криминалистического мира. Он активно изучал теорию, понимая, что пускай практика с ней и расходится и, возможно, даже противоречит, но все же в теории имеются кое-какие полезные наработки, и раз он следователь, то должен быть в курсе всех последних тенденций. Приятели Сорокина, зная о его страсти к криминалистике, недоумевали, неужели ему нечем заняться в этой жизни? Окончив рабочий день, наконец-таки ощутив себя свободными, они ничего не хотели слышать о своей работе и тем более о ней разговаривать. Сорокин же, настоящий чудак, вместо того чтобы спать на дежурстве или пролистывать какое-нибудь более приятное и легкое чтиво, наподобие журналов для взрослых и успешных мужчин, корпел над увесистой книгой по криминалистике, терпеливо останавливаясь на некоторых схемах и перечитывая по несколько раз отдельные места.

За окном барабанил дождь. Сорокин, сидя в своем новом кабинете, чувствовал себя защищенным и радовался ощущению внутреннего спокойствия. Возможно, отчасти он был обязан этим спокойствием бутылке хорошего французского коньяка, которым разбавлял чай с лимоном. Ему так понравилась эта идея — разбавлять чай коньяком, что он незаметно оприходовал треть бутылки.

Окна были закрыты жалюзи и горел только приглушенный свет торшера в углу, да чуть поярче — лампы на рабочем столе Сорокина.

Сорокин был человеком предусмотрительным и не хотел привлекать излишнее внимание к своим окнам со стороны улицы. Все-таки разные случаи происходят в этом мире. Он и сам не считал, сколько преступников упек за решетку, поэтому должен быть предельно осторожным.

Однажды, когда он возвращался с работы поздним вечером, на малолюдной улице повстречал пьяную компанию. Среди выпивших мужчин он узнал одного ублюдка, которого когда-то посадил за кражу. Тот, к несчастью, тоже узнал Сорокина и предложил своим товарищам «замочить поганого мента». У Сорокина при себе был только пневматический пистолет, и ему здорово повезло, что компашка приняла его оружие за «ТТ». Сорокин положил шестерых человек на землю и вызвал милицию.

После этого неприятного происшествия он крайне внимательно подходил к вопросам личной безопасности и без нужды не стоял у окон своего кабинета. Бывшего коллегу, любившего понаблюдать за происходящим на улице, пристрелил киллер. У Сорокина хорошо отложилось в памяти зрелище, которое он увидел тогда в кабинете, и поэтому напрочь отсутствовало желание стать посмертным героем в глазах своих сослуживцев.

Осилив триста страниц, Сорокин захлопнул книгу и посмотрел на настенные часы. Они показывали полтретьего ночи, а это означало, что бодрствовать еще долго. Сорокин закурил, чтобы взбодриться, и взял со стола электрочайник, чтобы вскипятить воду для кофе. Он уже вышел из кабинета, как услышал звонок телефона.

«Что случилось? Уж не Забродов ли? Опять ему не спится? Вечно ему приспичит в самое неподходящее время», — подумал Сорокин.

Вначале Сорокин подумал не возвращаться и спокойно наполнить электрочайник, но телефон звонил так настойчиво, что его нервы не выдержали.

Сорокин вернулся в кабинет и снял трубку.

— Полковник Сорокин слушает.

— Убийство в Багратионовском проезде. Нужна следственно-оперативная группа с собакой.

— Уже выезжаю.

«Идиоты, — подумал Сорокин. — Опять что-то не поделили. Наверно, бытовая склока. Как водится в таких случаях, вначале скинулись, выпили, потом повздорили и схватились за ножи, топоры. И мне приходится расследовать дела с такими вот идиотами. В основном, бытовое пьянство».

Надо отдать должное Сорокину. Он отказался от кофе, затушил сигарету, набросил поверх формы плащ и спустился на первый этаж, где дремал дежурный милиционер. Заметив Сорокина, он вскочил и козырнул.

— Вольно.

Свою машину Сорокин припарковал на заднем дворе. Пошарив по карманам, он достал ключ, отключил сигнализацию, бросил портфель в багажник, после чего сел за руль и сделал несколько звонков.

Все-таки там стряслось что-то серьезное, наверняка похлеще бытового пьянства. Следственно-оперативную группу, да еще и с собакой по мелочам не дергают. И он, как руководитель этой группы, должен собрать ее в кратчайшие сроки.

Сделав все необходимое, Сорокин завел машину и лихо выехал со двора. В таких случаях он не особенно обращал внимание на правила дорожного движения. Пускай он и полковник и априори должен соблюдать все действующее законодательство, но бывают такие случаи, когда приходится нарушать его, не задумываясь о последствиях.

Сорокин, развернувшись через двойную сплошную полосу, добавил газу и двинулся по направлению к Кутузовскому проспекту. Он мысленно благодарил Бога за то, что на дороге не было никаких пробок. Так бы он вполне мог застрять до утра на какой-нибудь трассе.

Через сорок минут он был на месте. Около будущего медцентра уже толпилось много людей, со стороны могло показаться, что состоится открытие. Менты, оцепив место происшествия, не пускали настойчивых журналистов на территорию стройплощадки.

Сорокин, прибыв самым первым, решил не дожидаться остальных членов следственно-оперативной группы и не мешкая, ступил в чавкающую хлябь. Он мигом определил, где произошло убийство. Вход в барак охраняли двое ментов, еще «зеленые», как мысленно определил Сорокин, из той категории, которая, отслужив в армии, не знает куда податься и идет в милицию, предполагая, что там есть возможности для негласного заработка. Сорокин не любил ментов не по призванию. Именно по ним народ судит о милиции, и суждения эти не из приятных. Сорокин не понаслышке знал, чем занимаются бывшие армейцы на ментовской службе. Ловят пьяных, которые ссут по кустам, чтобы пошарить у них по карманам и взять денег, устраивают рейды на проституток с тем, чтобы те их на халяву обслужили, и забирают подростков, которые шляются по улицам в нетрезвом виде. Да, конечно, это противозаконно, и это должна устранять милиция, но уж точно не таким образом, как это делают сержанты и рядовые.