Андрей Воронин - Инструктор. Пока горит звезда

— Борынец, ты уже, наверно, все мозги пропил. Я не собираюсь связываться с мокрухой. Достаточно инсценировать убийство. Я покажу фотографии Герояну. Он поймет, что мне можно доверять, и я не сомневаюсь, что поручит мне какое-нибудь другое задание, а если он этого не сделает, то я проявлю инициативу и спровоцирую его на какой-нибудь ответный ход. Рано или поздно он проколется, но для этого мы должны спрятать Орбели. К тому же он понадобится нам, чтобы дать показания против Герояна. Он заговорит, чтобы отмазаться от пожизненного. Уж поверь моему опыту. Он рискнет своей жизнью, чтобы не сгнить заживо на зоне. Героян наладил схему по отмывке денег невероятного масштаба. Все подробности ты можешь узнать у Короткова.

— Что делать сейчас? — спросил Борынец, мельком посмотрев на Орбели.

— Надо взять Орбели и перевезти его в безопасное место.

— Незаконное удержание… Сколько там светит по кодексу?

— Он не вякнет. У него такой послужной список, что он будет молчать как рыба, — пообещал Забродов и, отвлекшись, сказал Орбели: — Ты поедешь с Борынцом. Он отвезет тебя в нужное место.

Коротков как следует попарился в сауне с березовыми вениками. Он любил это удовольствие и каждые выходные себя этим баловал. Разве что, он несколько выбился из привычного ритма жизни, когда проблемы наросли как снежный ком. Следуя выработанным издавна привычкам, Коротков парился не один, а с девочками. Его не останавливал даже увиденный компромат, потому что он уничтожил ту видеозапись и чувствовал себя на коне после стычки с Орбели. Он верил, что дни его главного спонсора и по совместительству врага уже сочтены, и, следовательно, он более-менее может расслабиться. Распаренный, в свежей выглаженной рубашке и новом костюме, он возвращался обратно в избирательный штаб. На вечер у него намечалась парочка интервью.

«Хорошо, что все изменилось, — довольно подумал Коротков. — Теперь Орбели не игрок, и я лишился главного конкурента. Он давно хотел мною помыкать и наверняка рассчитывал использовать меня как грязную шлюху. Он жестоко обломался и понял, кто из нас есть кто. Я на коне, а он — на параше. Осталось затушевать все, что связано с его спонсорской помощью. В прессе не должна подняться шумиха. А потом я разоблачу Орбели как главного коррупционера и расскажу, что он планировал заговор и хотел сделать меня своей марионеткой, предлагая огромные взятки, но у него ничего не получилось. Народ схавает такую байку за милую душу и даже не подавится. У моих конкурентов нет такого козыря. Это я, и только я, изобличил опасного преступника…»

Коротков, распаленный мыслью о своем всевластии, тешил себя приятными иллюзиями и равнодушно смотрел на ночную Москву, горевшую разноцветными огнями. Он уже представлял, как приносит присягу, и размышлял, что, как только заступит в должность, окончательно разберется с армянской мафией, чтобы духу ее здесь не было, а те объекты, которые возводил Орбели, заберет в городскую собственность. Пускай официально эти объекты будут собственностью города, но зарабатывать с них будет он.

Мерс резко притормозил около избирательного штаба Короткова.

— У тебя что, не все дома? — грубо заорал он на шофера. — Какой идиот так ездит? Я чуть не облевался, мудачье!

— Из… изви… — шофер даже начал заикаться от страха.

— Ну тебя к черту, — отозвался Коротков и вышел из машины, хлопнув дверцей.

Он неторопливо поднялся по ступенькам, в холле едва заметно кивнул охраннику и поднялся на лифте на седьмой этаж, где и располагался его избирательный штаб. Уже в коридоре к нему подлетела девушка-секретарь.

— Владимир…

— Позже, позже, — прикрикнул Коротков. — Не видишь что ли, я только что приехал и даже не успел зайти к себе в кабинет. Что за манеры?

Секретарша сконфуженно замолчала, боясь сказать что лишнее, чтобы не разгневать Короткова. Последний достаточно умело загонял своих подопечных в страх и обращался с ними, как помещик с крепостными в своей вотчине, разве что исключая телесные наказания. Эта секретарша прежде, чем устроиться к нему на службу, прошла тест на профпригодность. Но предпочтения у Короткова, как и у любого политика, очень быстро менялись, поэтому она ему уже надоела и была не в фаворе. Вместо нее он в последнее время предпочитал услуги элитных проституток, которых менял с завидной регулярностью. Коротков пускал спонсорские деньги Орбели и на эти дела.

Зайдя в кабинет, Коротков закрыл жалюзи и расположился в кожаном кресле, чувствуя, что лень на чем-то сосредотачиваться и что ему очень хочется спать. Подперев пухлую щеку рукой, он уже едва не заснул, как его встревожил стук в дверь.

— Кто это там еще приперся? — грозно рявкнул Коротков, чувствуя, что его нервы уже не выдержат.

Больше всего он не любил наглых посетителей, которые ломились прямо в двери, минуя секретаршу.

— К вам Сержик Сорекович Героян, — боязливо сказала секретарша.

Тут уже Коротков занервничал вовсю.

— Пускай проходит! Чего ты его держишь? — прикрикнул Коротков на нее.

Она юркнула за дверь, и на пороге появился Героян, как всегда в итальянском деловом костюме и с дорогими часами на запястье.

Коротков выскочил из-за стола и с улыбкой во весь рот услужливо и энергично потряс руку посетителя.

— Прошу вас, садитесь, Сержик Сорекович. Извините, что заставил вас ждать, — любезно улыбался Коротков.

«Что ему нужно? — тревожно думал он. — Неужели он хочет меня шантажировать вместо Орбели? Что это за жизнь такая собачья? Только от старой проблемы избавился, как сразу же появляется новая. Так и скончаться недолго. До выборов осталось каких-то два месяца, а у меня сплошные проблемы».

— Орбели покончил с собой, — глухо сказал Героян.

— Как? — тупо уставясь на Герояна, растерянно переспросил Коротков, словно не верил, что такое могло случиться.

— Застрелился. Не выдержал напряжения. Пусть земля ему будет пухом.

— Верные слова говорите, — Коротков машинально опустился в кресло. — А мы с ним так конфликтовали…

— Не переживайте, — криво улыбнулся Героян. — Теперь это не имеет никакого значения. В загробном мире свои ценности…

— Может, вы хотите чего-нибудь выпить? — очнулся Коротков. — Такой дорогой гость…

— Давайте обойдемся без церемоний. Я человек деловой и люблю конструктивные разговоры. Пускай весь этот церемониал останется журналистам, а мы серьезно поговорим.

— Что верно, то верно, — согласился Коротков.

— Я давно слежу за вашей карьерой, — сказал Героян. Коротков почувствовал себя неуютно. У Герояна взгляд — как у бывшего снайпера, который по привычке смотрит на лоб, а не в глаза. — Я не собираюсь контролировать каждый ваш шаг. У меня есть более глобальные вопросы. Будете сами решать, как вести свою предвыборную кампанию. Кого привлекать, куда тратить деньги. Главное, не проиграйте. Вот и все мои требования.