Сергей Самаров - Управляемый зной

До этого вся переписка шла на арабском. Инструкция на английском полковника слегка смутила. Ему не нравилось применять в работе язык своего основного противника; хотя американский английский существенно отличается от английского классического, особенно в устной форме, суть у них все же одна. Инструкция, несомненно, была написана американцем.

– Так и пришло на английском? – поднял Самарканди брови.

– Да. Я не стал без приказа переводить, потому что при переводе может что-то потеряться и вообще случаются неточности.

Полковник надел очки и стал внимательно читать. Он достаточно хорошо владел английским языком, чтобы сразу определить, что это писал человек, не владеющий арабским. У арабов фразы всегда бывают более красочными, замысловатыми, хотя и не всегда конкретными.

В принципе, кроме нескольких мелочей оперативного порядка, инструкция нового не несла и повторяла то, что уже сообщил улем Садр ад-Дин. Закончив чтение, полковник вернул листы с распечаткой компьютерщику, который обычно все бумажные документы сжигал самостоятельно, и сказал:

– Хайдара позови. И будь готов. Через час выезжаем.

Механик Хайдар ждал, видимо, неподалеку, потому что вошел в палатку меньше чем через минуту. Вежливо склонил голову.

– Через час выезжаем. На двух грузовиках. Будь готов.

– Нас всего 18 человек, господин полковник. Достаточно будет одного грузовика.

– На случай, если застрянем или с машиной что-то случится. Выезжаем на двух грузовиках, – повторил Самарканди уже более жестко.

Механик поклонился, приложив руку к груди, и попятился к выходу. Когда полковник что-то повторял таким тоном, уговаривать его было бесполезно…

На горизонте стали появляться пылевые тучи. Еще не оформившиеся, только недавно поднявшиеся с земли, они не над ней летели, а терлись о камни своими округлыми боками, однако присаживаться, как это бывает с клубами пыли позади автомобиля, не собирались, потому что сила ветра заставляла тучи передвигаться в направлении, только одному ветру ведомом, и с целью, только одному ветру понятной.

Традиционное для здешних мест невысокое окно выходило в сторону перевала, через который, извиваясь серпантином, пролегала дорога. Впрочем, за пылевыми тучами и сам перевал уже было видно плохо. Полковник Лиддел ушел в свой маленький кабинетик на первом этаже, где соседствовал с другими представителями Вооруженных сил, а профессор Фил Кошарски остался стоять в задумчивости у окна, протирал замшевым лоскутком стекла очков и смотрел на эти пылевые облака, все замечая, все констатируя и даже запоминая, но думая при этом о своем.

Здесь, в районе авиационной базы, всего-то в трех милях от перевала, ветра в настоящий момент не было вообще. Была только изнуряющая жара, которая в это время года ежедневно приходит согласно собственному жесткому графику около десяти часов утра. После десяти окна в помещениях никогда не открывались, чтобы не свести на нет все титанические усилия кондиционеров. И потому ветра всегда хотелось бы. И даже такого вот, красноватого мутного цвета. Этот ветер обычно несет пыль впереди себя и быстро уносит ее вдаль, а за пылью уже идет обычный ветерок, пусть и теплый, тем не менее содержащий в себе большую прохладу, чем застывшая жара. Но из опыта ранних ожиданий Кошарски хорошо знал, что, перекатившись через перевал, ветер, как обычно, уйдет дальше вдоль хребта, не затронув базу военно-воздушных сил, обреченную, казалось, страдать от жары все годы своего регламентированного уставами существования. Естественно, только от жары летней, потому что зимой здесь бывает достаточно прохладно, хотя и не слишком холодно. Нью-Мексико все-таки не Аляска. Вот другой ветер, прорвавшийся с юга, этот может иметь и почти штормовую силу, и потому его очень не любят пилоты с авиационной базы. Но с юга, с Мексиканского залива, ветер приходит только ранней весной или поздней осенью, когда уже не ищешь возможности защититься от утомившей жары. Однако окна кабинета профессора Кошарски выходили на север, и приближение южного ветра он в окно увидеть не мог. Да ему и безразлично было, какой ветер на улице, поскольку из здания лаборатории профессор выходил редко, да и то лишь на короткие мгновения, за которые добирался до машины. Отношения профессора Кошарски с погодой строились только на основе внимания к отдаленным от «лаборатории Филипса» регионам. Местная же погода никак его не трогала и не волновала.

Но сильно волновало то, что сейчас происходит в России. Спроектированная в лаборатории установка, которая проходила сейчас полевые испытания, как это обычно называется, хотя испытания проходили вовсе не в поле, а в космосе, была слишком маломощной, чтобы дать такие результаты, какие приносили каждый день сводки новостей из России, Пакистана, а в последнее время и из Европы. Установка, при наличии соответствующих туч, могла вызвать только достаточно сильный дождь, даже дождь проливной, но никак не целый каскад ливней. И, конечно, Фил Кошарски сильно рисковал, обещая соответствующее действие своей установки командованию инженерного корпуса американских Вооруженных сил. Но предложение его было настолько заманчивым и многообещающим в случае успеха, что военные спецы не могли отказаться от такого предложения. А суть его была в том, что пакистанские власти выступали против бомбардировок талибов, перешедших афганскую границу и нашедших убежище в соседнем Пакистане. При этом сама пакистанская армия справиться со своими-то талибами никак не могла и, по сути дела, не контролировала северо-западные районы страны. Что же тогда говорить об объединенных силах пакистанских талибов с опытными и проверенными в боях талибами афганскими?

И американские войска в Афганистане тоже не могли ничего поделать с постоянно переходящими границу летучими отрядами. После коротких боевых действий эти отряды быстро возвращались в Пакистан, но успевали нанести урон и натовским войскам, и официальным афганским Вооруженным силам, и местным административным органам. Что с этой бедой делать, в американском объединенном комитете начальников штабов не знали. И выход предложил профессор Кошарски. Выход простой. В общих чертах все звучало так. Кошарски брался с помощью своей установки, способной со спутника посылать достаточно сильные лучи в высокочастотном радиодиапазоне, создать где-нибудь севернее «района поражения», например над центром России, искусственную, но достаточно сильную нивальную воронку, которая, пролившись дождями, обретет способность вызвать образование антициклональной линзы. А дальше процесс будет развиваться по принципу домино, и сама антициклональная линза начнет образовывать нивальные воронки. Установка на спутнике по указанию с Земли будет только время от времени давать короткие посылы, грубо говоря, производить подпитку необходимых процессов, которые будут в дальнейшем вызывать более сильные эффекты. В результате чего от засухи, вполне вероятно, пострадает Россия, что тоже может быть использовано с пользой для Соединенных Штатов, но, главное, от ливней сильно пострадает Северо-Западный Пакистан. Причем профессор пообещал создать не просто несколько ливней, но продолжительные ливневые дожди, которые вызовут массовые наводнения. В этой обстановке талибам будет просто не до вылазок в Афганистан.