Сергей Самаров - Ни закона, ни жалости

– Обязательно, – кивнул майор.

– Какие-нибудь намеки на Китай были?

– Нож.

– Что – нож?

– Помнишь, ты рассказывал… Нож китайского спецназа. Блестящий, с украшениями. Мы еще над тамошними вкусами смеялись.

– Помню.

– Такой нож был вот у этого, – Желобков толкнул ногу третьего бандита, который во время нападения держал на прицеле манекен.

– Не у узбека?

– Нет. Точно у этого. Я сам с пояса снимал. Блестящая игрушка с номером и двумя иероглифами. Сталь дерьмовая, я бы себе такой не взял. Это не нож для боя, хотя и острый.

– Тебе и твоего хватит, – кивнул я на пояс майора.

Желобков положил руку на свой НРС-2 [13] НРС-2 – нож разведчика стреляющий. Личное оружие самообороны и нападения бойцов спецподразделений. Имеет в рукоятке ствол, куда вставляется один патрон СП-4, позволяющий вести беззвучную и беспламенную стрельбу на дистанции до двадцати пяти метров. Впрочем, автор ни разу не слышал о случаях применения НРС-2 на таком расстоянии. Обычно нож используется только при стрельбе с короткой дистанции и в контактном бою. . У меня тоже имеется такой нож, но я держу его в рюкзаке, предпочитая вместо него носить на поясе хороший нож дагестанского производства, имеющий булатный клинок. На мой вкус, дагестанские ножи – лучшие в мире и вообще лучшее, что производится в республике. И пусть он не стреляющий, но стрелять я все равно предпочитаю из автомата, в худшем случае из пистолета. А как оружие дагестанский булатный нож ни с каким другим не сравнится.

– Где этот сувенир?

– Генерал на экспертизу забрал, хочет специалистам показать.

– Ладно, иди подписывай протокол опознания, следак зовет. Потом будем дельталет готовить. Нам с Никифоровичем сегодня летать.

– Поспал бы хоть часик…

– В воздухе посплю, когда Никифорович править будет. В полете хорошо спится…

Когда мы уже выкатили мотодельтаплан за ворота, позвонили с КПП: пришла машина из антитеррористического комитета, и меня требуют к воротам.

Желобков с Казионовым не принимали участия в выкатывании мотодельтаплана – они засели вместе с Николаем за картой. Тот с географическими, а тем более с топографическими картами работал плохо, поскольку, как сам признался, был когда-то преподавателем филологии в педагогическом университете, и карты вообще не входили в вопросы, которыми он интересовался. Тем не менее, наверное, еще со школьного детства он помнил, как обозначаются горы, как – реки, а как – долины и леса. И потому, разобравшись, с какой стороны он вошел в город, стал вместе с двумя майорами постепенно «продвигаться» по долинам все выше и выше. Мне хотелось надеяться, что, пусть и не точное место базы, но хотя бы приблизительный район определить общими усилиями они смогут.

Я не успел дойти до КПП, когда меня остановил телефонный звонок от генерала.

– Тридцать Первый, как настроение?

– Вашими молитвами, товарищ генерал… Готовимся к полету. Только что позвонили с КПП, приехала от вас машина. Я как раз туда и направляюсь.

– Это хорошо. Но я по другому поводу. Добыл для твоей группы две БМП вместе со стрелками и водителями. Отправлю через полчаса. Комендант уже предупрежден, поставит новых людей на довольствие. Продовольственные аттестаты у них с собой. Ставить машины можете под окнами казармы, а можете и в ангаре. Там места, я видел, хватит еще на пять БМП. Заправку обеспечивает комендатура.

– Спасибо, товарищ генерал! Я распоряжусь, чтобы майор Желобков их встретил, пока мы с Волоколамовым летаем. Стрелков можно было бы и не присылать – у нас есть, кого в башню посадить. Но если уж дали профессионалов, пусть так.

– Еще, Тридцать Первый… Наши эксперты хорошо рассмотрели камеру, что прострелил твой снайпер. Сама камера корейского производства, но вот аккумуляторы в ней стоят китайские, «долгоиграющие». Это ни о чем вроде бы и не говорит; мы пока выясняем, не ставятся ли такие аккумуляторы на корейские камеры серийно. Но может что-то и значить…

– Может, – согласился я. – Как и нож, который вы забрали. Если решили взять себе, не рекомендую. Сталь плохая. Держит только заводскую заточку, потом тупится, и наточить будет невозможно. К тому же хрупкая при боковом воздействии.

– Я, Тридцать Первый, вышел из возраста, когда в ножички играют… Нож на экспертизе, но по нему пока данных нет. Нет пока и ответа из Узбекистана по нашему запросу. Если будет, я тебе позвоню. Сможешь в воздухе ответить?

– Постараюсь, только звоните дольше. Пока там достанешь, пока передашь управление…

– Договорились. Не прощаюсь. Жду твоего доклада.

Дойдя до КПП, я проверил в журнале номер телефона Желобкова, предупредил дежурного о скором прибытии в наше распоряжение двух боевых машин пехоты и о том, что комендант в курсе дела и согласен. И вышел к генеральскому «уазику». Водитель, уже привычный к выполнению обязанностей почтового курьера, передал мне под роспись не просто футляр, а целую коробку, еще, кажется, невскрытую. Значит, техника новая, и с ней требуется слегка повозиться. По крайней мере, следует полностью зарядить аккумуляторы, которые наверняка разряжены. До первого полета мы, естественно, сделать это не успеем, но бинокль можно оставить и под присмотром Желобкова…

Я вернулся к дельталету, когда в него уже усадили Волоколамова. Не знаю, насколько канительной была погрузка, но устроился Никифорович вполне сносно, и его нога, просовываясь рядом с моим сиденьем, ничуть мне не мешала.

Майор Желобков наличию второго бинокля обрадовался так, словно это был ему персональный подарок. Я объяснил, что после окончания операции один бинокль придется вернуть генералу, а второй мы постараемся каким-нибудь образом «списать» по акту как утративший свои технические качества в связи, предположим, с попаданием осколка самодельного взрывного устройства.

Перед посадкой я все же посмотрел проложенный на карте маршрут, который два майора сумели вытянуть из воспоминаний отставного бомжа. Он был еще не завершен, но Желобков предполагал, что дальше дело пойдет легче, поскольку не все долины проходимы, и какие-то направления можно будет сразу отметать.

– Работайте, – согласился я.

– Какая-то поддержка со стороны группы нужна? – поинтересовался мой заместитель.

– Если летать умеешь, бога ради, лети за нами при попутном ветре хоть на всех парусах.

– Не умею, – скромно признался Желобков.

– Если сверху будет видно что-то хорошее, я позвоню, – пообещал я, памятуя, что в районах, где мы работаем, вышки сотовой связи стоят везде, и, кажется, только в самом глубоком ущелье, в окружении скал, есть возможность остаться без связи. А наверху, в воздухе, потери связи вообще не может быть.