Сергей Самаров - Андроид-разрушитель

– Как долго длятся прояснения? – спросил полковник.

– Сегодня вот почти полчаса было. Специально к вашему приезду подготовили, укол поставили. Вчера – только пять минут. Константин Константинович говорит, с каждым днем будет лучше, но хорошо бы обходиться без уколов, чтобы не привыкла.

– Константин Константинович – это кто?

– Врач.

Владимир Алексеевич плотно сжал рот и сквозь зубы процедил:

– И такими они хотят видеть все население страны...

– Если человека поставить с ног на голову, – сказал Соколов, – и долго держать в таком положении, он или умрет, или постарается встать на ноги – и тогда уже не позволит себя вторично перевернуть.

– Лучше сразу не давать, – сделал вывод Геннадий. – Не позволять над собой издеваться.

– Я понимаю, о чем говорят мужчины, – сказала вдруг молчащая до этого матушка Александра. – Но как вы думаете, когда господь пришел на землю, почему он не захотел стать ни царем, ни императором, почему не захотел искоренить рабство и установить царство справедливости? Ведь это было в его силах. И в равнодушии к болящим и страдающим его обвинить было нельзя. Стольких людей он исцелил от разных болезней души и тела. Так почему же?

– Я сам об этом думал, – сказал Кирпичников-старший. – Много раз думал. Так почему?

– А потому, что знал природу людей. Когда рабы убивали хозяев и становились господами, им самим нужны были рабы. Вся история человечества этим пронизана – всегда кто-то пытался построить царство справедливости. Но все оставалось по-прежнему. В этом суть человеческой испорченной природы. Только если излечить дух, избавиться от грехов, тогда можно на что-то надеяться. Христос и пришел дух человеческий излечить. А вы... Чего вы хотите? Одних господ сбросить, а других поставить? И снова все пойдет так же. А может быть, еще хуже. Не о том вы думаете...

– Значит, лучше нам самим с ног на голову встать, – усмехнулся Геннадий.

Но продолжать спор времени уже не было. По дорожке в их сторону торопливо шел генерал Апраксин. И по его движениям полковник с капитаном поняли, что следует торопиться.

– Быстрее. Все в машину. Больных отвезу до корпуса, они ходят медленно. А нам пора ехать. Непредвиденные обстоятельства.

Отец с сыном подняли под локти Надежду Павловну и повели к выходу. Соколов и матушка Александра шли сами. Генерал пошел впереди. По дороге можно было разговаривать, и Владимир Алексеевич обратился к Соколову:

– Вам с матушкой Александрой другие уколы ставили?

– Здесь?

– В шестнадцатом отделении.

– Я не знаю, честно говоря.

– Вас интересует разница в состоянии? – спросила матушка Александра.

– Да.

– Молитвы. Постоянные молитвы. Они давали нам силы сопротивляться. Господь спасал нас. Нас даже этот громадный врач спрашивал. Он не понимал, почему у нас с Юрием Павловичем такое состояние. Там был, в отделении. Он все с компьютером возился, подсоединял к нам какие-то присоски, шлем на голову надевал. Что-то исследовал. Я и ему говорила, что мы живем молитвами и верой, и потому ему с нами не совладать. Он и не совладал...

Вышли за двери. Генерал уже открыл дверцу машины.

– Капитан, в третий ряд...

Геннадий сел первым. За ним на второй ряд сидений села сначала матушка Александра, потом посадили Надежду Павловну, и последним в салон забрался Юрий Павлович. Поехали слишком быстро для закрытой территории – хорошо, что никто не гулял на узких дорожках. Генерал откровенно торопился и, кажется, нервничал. Едва машина остановилась у корпуса, сразу несколько человек в белых халатах вышли встретить больных и сразу увели их за двери, не позволив полковнику с капитаном попрощаться с Надеждой Павловной. Апраксин сразу тронулся с места, и Геннадий перебирался с третьего ряда сидений, где было не слишком удобно сидеть большому взрослому человеку, на второй уже в движении. Ворота уже открыли, и машина проехала мимо КПП, не снижая скорости. Так же – и даже быстрее – ехали до ближайшего перекрестка. И только там полковник Кирпичников решился спросить:

– Если не секрет, товарищ генерал, что это за заведение?

– Секрет. Но по секрету сообщить могу. Небольшой профилакторий. Считается одной из резиденций президента России. Хотя неофициально этой резиденцией пользуется только его жена. Вон, кстати, и она...

Навстречу ехал кортеж машин с включенными проблесковыми маячками. Генерал прижался к правой половине дороги и остановился, пропуская кортеж, который проследовал без задержки. И только после этого вздохнул с облегчением:

– Пронесло. Мы вовремя добрались до перекрестка.

Машина снова тронулась. Дорога все так же шла через небольшие поля и перелески. После очередного поворота полковник вдруг резко скомандовал генералу:

– Стоп!

Генерал продемонстрировал свою реакцию и качество тормозов «Ленд Крузера».

– Что случилось?

Полковник достал из кобуры световой пистолет и протянул сыну.

– За поворотом. На дереве человек с фотокамерой. В белом маскхалате. Фотографировал нас. Скорее всего, номер машины. Приведи его сюда.

Геннадий не заставил отца повторять приказ. Дверца за ним закрылась.

– Ты не ошибся, Владимир Алексеевич? – мрачно спросил генерал, думая о чем-то своем.

– В таких делах я не ошибаюсь, товарищ генерал. Это моя работа.

Ждать пришлось около двадцати минут. Геннадий вернулся один и вручил отцу цифровую фотокамеру «Nikon» с большим телеобъективом. Полковник передал камеру генералу. Тот с такой техникой общаться умел и сразу открыл для просмотра отснятые кадры. Монитор был небольшим, но все же удалось увидеть снимки и проследовавшего по дороге кортежа, и генеральского внедорожника, и отдельно номер машины Апраксина. Последние снимки генерал тут же удалил, оставив только фото кортежа.

Геннадий так и стоял рядом с открытой передней пассажирской дверцей.

– Что с фотографом? – спросил генерал.

– Умер. Я сбил его лучом с дерева, но он оказался опытным бойцом. Боль, наверное, была сильной, так его корчило. Однако он нажал красную кнопку на трубке мобильника. Сейчас появились такие трубки. Заранее готовится эсэмэска и отправляется одним нажатием «тревожной кнопки». Когда я подошел, он уже не мог сопротивляться и даже встать не пытался. Трубку выронил и оружие тоже, – Геннадий поднял другую руку, в которой был пистолет-пулемет «ПП-2000» с глушителем и мощным коллиматорным прицелом. – А потом вдруг вытянулся и умер.

– Точно умер?

– Я зрачок посмотрел. Мертвый.

– Пойдем, глянем. – Генерал заглушил двигатель и вышел из машины. Фотокамеру зачем-то захватил с собой.

Идти пришлось недолго. Геннадий показал, где лучше перебраться через сугроб. Человек лежал в снегу с открытыми глазами, устремленными в небо. Геннадий пальцами опустил ему веки. Генерал пощупал человеку сонную артерию, потом прямо через брюки прощупал бедро с внутренней стороны.