Виктор Степанычев - Пули над сельвой

В обучении «отдельцев» в курсе психологии был так называемый «поведенческий» раздел. В нем изучались внешние проявления поведения людей в различных ситуациях. Знающий легко мог распознать по мимике, жестам, отдельным словам не только настроение человека, но и определить характер общения с ним, построение будущего разговора. Посадка на диван, а не к приставному столу, предложение кофе, который сам Сергей не любил, а только угощал им гостей, как правило, вышестоящих, мимика с плохо скрытым проявлением досады, а еще и глаза, старательно отведенные в сторону, на бумаги, лежащие на столе, выдавали, что разговор обещает быть серьезным и малоприятным. И что Салтыков, может, не столько расстроен, сколько выбит из колеи и даже смущен.

Вадиму, в секунды просчитавшему ситуацию, нетрудно было догадаться, что Мао имеет честь сообщить Викингу некую гадость, касающуюся его лично. Так как в дебошах и разврате он замечен не был и Надежда в женсовет на него кляузы не писала, а водку пил весьма умеренно и, кстати, последний раз совместно с Сергеем, речь могла идти только о службе. И это было очень интересно, так как Веклемишев уже просчитал, что отдельные недочеты у него имеются, однако на хорошую взбучку они не тянут.

Вадим решил не торопить события и выдержать паузу. Вернее – поддержать ту, что выдерживает Салтыков. Чтобы Сергей собрался с мыслями и наконец выдал на-гора то, что хотел выдать. Положив в чашку ложку кофе и столько же сахара, Вадим залил их кипятком и, не торопясь, стал размешивать. Отхлебнув глоток, он поднял глаза на Сергея.

– Ну и что вы имеете мне сообщить? – решив, что пауза по времени состоялась, спросил Вадим. – Я не ошибаюсь, что услышу нечто неприятное в свой адрес?

– Ну это с какой точки зрения посмотреть, – пожал плечами Салтыков, не поднимая глаз от стола. – Дело-то оно такое...

– Вот как? – заинтересованно спросил Вадим. – Очень даже интересно, какое «такое»?

– Ну ты, конечно, в курсе, что в прошлом году состоялась юбилейная сессия Организации Объединенных Наций, – наконец поднял на Викинга глаза Сергей.

– Естественно, помню, – кивнул Вадим. – Они там резолюцию по терроризму приняли. Долго мусолили, а потом выдали что-то донельзя аморфное... Нам еще долго после этого полоскали мозги, что следует «повысить усилия и усилить старания» в борьбе с гидрой международного террора.

– Вот и я как раз об этом, – согласился Сергей. – На основании той резолюции после консультаций на высшем уровне принято решение создать региональные координационные центры по борьбе с терроризмом. Чтобы объединить силы, создать мощный информационный блок...

– И поставить очередную галочку в отчетах, – закончил за Салтыкова Вадим и отхлебнул кофе. – Решили родить еще одну синекуру при ООН. Посадят бездельников протирать штаны при очень приличной зарплате и никакой работе. Отчаянная борьба с террористами с помощью компьютеров, факсов и ксероксов. Строчит факсометчик за баксов кусочек!

– Ты, мне кажется, не прав, – возразил Сергей. – Дело серьезное, я считаю, нужное...

Веклемишеву в голосе Мао послышалась явная нарочитость. Он еще толком не понимал, о чем идет речь, однако некоторые подозрения уже закрались в его душу. Вадим отставил чашку и воззрился на Салтыкова.

– Что ты там сказан про нужное дело? – зловеще вопросил он. – Если можно, поконкретнее.

Однако конкретности от Мао Вадим немедленно добиться не сумел, потому что дверь в кабинет резко распахнулась, и на пороге появился Олег Петрович, которого многие поколения «отдельцев» называли не иначе как «Дед». Он был создателем Отдела и многие годы его руководителем. Службу Дед начинал еще при Судоплатове. И та ранняя школа была всем школам школа. Таких «волкодавов» и «скорохватов» не имела ни одна контрразведка мира. Но главной своей заслугой генерал Волович считал не то, что он создал по-настоящему уникальное боевое подразделение, а то, что смог сохранить Отдел в годы бардака и развала девяностых.

Для Деда не было авторитетов. Он уважал в людях лишь одно качество: профессионализм. И никогда не сдавал своих. Несмотря на взрывной характер Олега Петровича, его ценили в Службе и держали на должности, насколько это было возможно, правдами и неправдами продляя контракт. Однако когда календарная выслуга генерал-майора перевалила за пятьдесят лет, начальники развели руками и отправили ветерана на заслуженную пенсию. Вот только заслуженно отдыхать Дед не привык, да и терять его опыт и знания резона не было. Присвоили ему по увольнению из «рядов» звание генерал-лейтенанта и пробили с великим трудом место в Главной инспекции, куда не каждого генерала армии допускали. А уже после такой рокировки назначили советником при начальнике Отдела.

– Это что за хрень?! – негромко, но свирепо вопросил Олег Петрович, застыв на пороге кабинета. – Боевого офицера – в штафирки!

Вадим, еще сам толком не разобравшийся в ситуации, промолчал. Он только вскочил с дивана и застыл по стойке «смирно», чувствуя, как мурашки пробежали по спине. Дало о себе знать ощущение летехи, который явился пред грозные очи Деда много лет назад. А Олег Петрович, похоже, был рассержен не на шутку. И его бывшие подчиненные знали, что в таком состоянии он пленных не берет.

Салтыков также поднялся из кресла. Правда, во фрунт Мао не вытянулся, но очи виновато к столу опустил.

– Сдали парня с потрохами! – констатировал Дед, сверля глазами Мао. – И тридцати сребреников не попросили. Сопли распустили!

– Олег Петрович! – поморщился Салтыков. – Ну зачем вы так?

– Что, Олег Петрович?! – еще больше разъярился Дед. – У тебя много таких специалистов? Он, считай, лучший из вас, балбесов! Таких, как Веклемишев, по пальцам на одной руке пересчитать можно. И не в вашей богадельне, а на шарике, который земным кличут.

– В нашей... – негромко сказал Мао.

– Что «в нашей»? – не понял его Дед.

– В нашей богадельне, – скромно уточнил Салтыков.

– Нет, в вашей! – рявкнул Дед. – Когда я был...

Олег Петрович недоговорил и перевел взгляд на Вадима.

– А ты небось, бездельник, рад на курорты от работы улизнуть? Брюхо погреть в риодежанейрах... По глазам вижу, что рад, – злорадно усмехнулся Олег Петрович и кивнул в сторону Мао. – Сговорились с дружком. Местечко насидишь и его к себе перетянешь под пальмы. Сладкая парочка!

– Я сделал все, что смог, – твердо сказал Салтыков. – Но мои доводы в расчет не взяли. Сказали, что решение принято на самом высоком уровне. Да и вы сами, Олег Петрович, ничего же не смогли изменить. Я в курсе...

Дед после этих слов как-то сразу сник. Он вяло пожал плечами и, отвернувшись, откашлялся в кулак. Вадим ослабил левую ногу и принял стойку «вольно». Гроза прошла. Но настроение от этого не улучшилось. Его догадки стали обретать явь.