Николай Геронин - Волчьи гонки

В связи с арестом японской полицией Торопова деятельность токийской резидентуры была частично приостановлена. Это касалось оперативных мероприятий. Контакты кураторов с агентами временно заморожены. Новых вербовочных подходов тем более не совершалось. Упор делался на обработке открытых источников — газет и журналов, а также бесед с японскими официальными лицами и иностранными дипломатами на дипломатических приемах и двусторонних официальных встречах.

Чем была обусловлена приостановка активной оперативной работы?

Во-первых, существовала мизерная возможность того, что японцы все же вынудили Торопова выдать часть известной ему информации. Это был один процент из ста, поскольку Торопов вел себя геройски, находясь в лапах японских полицейских. Но все же законы жанра требовали учитывать и такой потенциальный вариант.

Во-вторых, самое главное — неожиданное частичное раскрытие сверхсекретной операции свидетельствовало об утечке внутри резидентуры. Все признаки говорили о наличии крота. В это трудно было поверить, но скорее всего, ситуация сложилась именно таким образом: кто-то перешел все границы профессионального долга и человеческой порядочности. Оставалось выяснить — кто?

Резидент принял решение отправить всех пятерых подозреваемых оперативников — Веригина, Мазуна, Лоськову, Щеглова и Снаткина — в Москву. Но сразу нельзя это сделать, поскольку японцам стало бы понятно, кто подозревается в измене. Кроме того, эти люди были бы засвечены собственным начальством, хотя фактов против них пока не имелось.

Оставалось разбираться в ситуации и надеяться на выяснение всех обстоятельств этой запутанной истории. Что касается высылки сотрудников на Родину, то это следовало делать постепенно, с интервалами во времени, чтобы массовая замена советских загранработников не бросилась в глаза.

Каждый из пятерых оперативников подозревал, что может попасть под раздачу и будет вынужден паковать чемоданы. Хотя полной уверенности в этом не было ни у кого. Все надеялись на лучшее, тем более они действительно не знали о целях операции, которую провел Торопов. Не знали вообще ничего о том, с кем он встречался и каковы итоги этого рандеву.

Четверо из этой пятерки сосредоточились на выполнении обычных функций сотрудников советского посольства, ведь они были оформлены на определенные должности и выполняли кое-какую работу по этой линии, хотя, безусловно, не в полном объеме. Пятая участница «банды пятерых» — Лоськова работала, как обычно, в представительстве авиакомпании. Ей и раньше приходилось выполнять в полном объеме функции сотрудницы авиакомпании. Расписание прилетов и отлетов авиалайнеров — жесткое, не убежишь из помещения представительства или тем более с территории аэропорта по каким-то своим нуждам.

Веригин занимался текущей посольской работой. Обрабатывал японскую прессу, готовил аналитические записки по актуальным темам, прежде всего по проблемам советско-японских отношений.

Он теперь работал автономно от своего напарника Мазуна. Юрий знал, что Богдан погряз в служебной текучке. Больше они не выезжали вдвоем на задания по поручению резидента или его заместителя.

Наступило затишье в настоящей работе Веригина и Мазуна, ради которой они и были, собственно, командированы в Токио. Но как бы это затишье не оказалось затишьем перед бурей! Вот чего опасались оба партнера, привыкшие работать в поле, а не за канцелярскими столами, к которым они теперь были прикованы если не сказать кандалами, то во всяком случае сложившимися обстоятельствами, картами, которые легли не в масть.

Резидент вызвал к себе Лоськову. В кабинете присутствовал и его верный заместитель. На Лоськову пало основное подозрение в предательстве.

— Ну что, Лоськова, расскажи подробнее, как ты работала по прикрытию контакта около «Мицукоси»! — начал резидент.

— А что именно, товарищ генерал?

— Ты ведь была в универмаге? Кого видела снаружи?

— Да, я вела наблюдение из универмага, с первого этажа. Оттуда хорошо виден вход в ресторан.

— Конкретнее, конкретнее! — не выдержал резидент. — А то из тебя клещами приходится вытаскивать каждое слово.

— Был виден вход в ресторан, просматривался также почти весь переулок.

— Лоськова, говорите конкретно, четко! — вмешался в разговор заместитель резидента. — Товарищ генерал ведь уже сказал вам, что нужны четкие, ясные ответы.

— Я видела, как в ресторан вошел корреспондент Торопов. В машине в переулке недалеко от входа в ресторан дежурили Веригин и Мазун.

— А что-то подозрительное видела? Японцев, американцев? — подсказал генерал.

— Японцы проходили через переулок. Людей с европейской внешностью не видела.

— А какого-нибудь солидного японца, входившего в ресторан, видела?

— Нет, не видела. Но ведь в ресторане есть еще один вход-выход с противоположной стороны. За тем входом я не могла наблюдать.

— Мы и без тебя знаем, что там есть еще один вход. Нас интересует, что видела ты! — сказал с напором резидент.

— Вспомните, Татьяна, может быть, вы заметили какие-то необычные вещи. Бездомного, крутившегося у входа, полицейский патруль в форме или топтунов в штатском в переулке? — вновь вступил в разговор, а вернее, в допрос, Октябрий Ильич.

— Ничего такого не видела. Все было в штатном режиме.

— Ну хорошо, Лоськова, оставим в стороне тот день! — уже более спокойным тоном промолвил резидент. — А потом, через несколько дней или даже позже ты делилась с кем-нибудь о дежурстве в универмаге?

— Как я могла делиться подробностями операции? За кого вы меня принимаете?! — не выдержала Лоськова, показав свой нрав.

— Очень просто, — стал объяснять заместитель резидента. — Вы могли не говорить об участии в операции, но вполне могли сказать кому-то — знакомой или знакомому, — что видели в универмаге «Мицукоси» в такой-то день какой-то очень интересный товар.

Выдержав паузу после произнесенных монотонным, спокойным голосом фраз, заместитель резидента вдруг выпалил резко:

— Было такое?! Признавайтесь!

— Мне не в чем признаваться! Я ничего не видела необычного тогда у входа в ресторан и никому ничего не говорила о своем посещении универмага.

— Хорошо, Лоськова. Свободна! — закончил разговор со своей подчиненной генерал.

Когда Лоськова вышла из кабинета, резидент обратился к своему заместителю:

— Что думаешь об этой истории, Октябрий Ильич?

— Похоже, Лоськова не при делах. Вряд ли она могла разболтать об участии в операции.

— Вполне возможно. Но есть еще один момент, который нужно учитывать.

— Какой же именно, товарищ генерал?

— Ее могли завербовать, когда она сама пыталась провести вербовку зарубежного представителя. Взять на противоход, приперев к стене уликами относительно ее попыток завербовать иностранного гражданина.