Андрей Воронин - Я вернусь...

– Работа, – презрительно повторил приезжий. – Работа, работа, работа... Все только и думают, что о своей работе. Тоже мне, сокровище – работа! Да еще такая, как у тебя. Наливать пойло съехавшимся со всего света жирным свиньям, выслушивать их бред и делать вид, что ты от них в восторге. Дерьмо! Не обижайся, приятель. Моя работа – такое же дерьмо, как и твоя, разве что другого цвета. Все мы сидим по уши в дерьме и вкалываем как проклятые только для того, чтобы накупить побольше разного дерьма.

Это были не его слова, но отчасти он был с ними согласен. Кроме того, сказать их было необходимо; он их сказал и сразу же понял, что поступил правильно. В глазах бармена вдруг блеснул мрачный огонек, чернокожий здоровяк медленно кивнул и наполнил рюмки.

– Правильно говорите, мистер, – неожиданно согласился бармен. – Я и сам так думаю, особенно в последнее время. Пускай они катятся в задницу со своей работой, если я даже не имею права выпить с хорошим человеком!

Приезжий кивнул – вернее, пьяно мотнул головой, едва не ударившись лбом об стойку. Заморский "йоршь" разобрал его на удивление быстро – пожалуй, чересчур быстро, принимая во внимание его габариты и твердость квадратного подбородка.

– Дать бы им всем в рыло, сучьим детям, – проговорил он, с заметным усилием ворочая языком. – Так ведь из тысячи человек едва ли один отважится дать сдачи, а остальные побегут в полицию... или просто побегут. Тоска! И скучно, и грустно, и некому морду набить... Ну, ты ведь меня понимаешь, не так ли?

Пожалуй, это было чересчур прямолинейно даже для здешних мест. Бармен отказался заглатывать голый крючок и лишь неопределенно повел мощными костистыми плечами.

– Думаешь, я алкоголик? – продолжал трепаться клиент. – Ну, допустим, да, я – алкоголик. Ну и что? А что еще делать? Вот скажи: что мне делать? У меня навалом всякого дерьма, и что дальше? Выбрасывать старое дерьмо и покупать новое? А зачем? Жизнь пресна, как дистиллированная вода. Понимаешь? Вообрази: берешь ты бутылку, думаешь: эх, как я сейчас вмажу!.. Открываешь, а там водичка... Кстати, позволь представиться: Юрий. По-вашему это будет, наверное, Джордж.

– Джордж? – бармен удивился и, кажется, обрадовался. – Я тоже Джордж.

– О! – воскликнул приезжий. – За это надо выпить. Наливай, Джордж!

Они выпили по третьей и прикончили пиво. Клиент, представившийся Юрием или, если угодно, Джорджем, потребовал открыть еще по бутылке. Бармен Джордж беспрекословно подчинился, но сам теперь пил понемногу, предоставляя гостю полную свободу напиваться вдрызг и болтать все, что взбредет на ум. Ему, бармену, было не впервой подыгрывать окосевшим клиентам и выслушивать их пьяные излияния; в данном же случае послушать было не только интересно, но и полезно. Чернокожий бармен Джордж работал третий сезон на этом модном курорте и считал себя непревзойденным мастером по части выпивки. Вряд ли на острове мог найтись человек, способный его перепить. Адское пойло, которое клиент именовал "йоршь", изрядно шумело у Джорджа в голове. Клиент пил больше бармена и, следовательно, находился уже на полпути к тому, чтобы свалиться под стойку.

Из разговора выяснилось, что клиент прибыл из России. До недавних пор у Джорджа было весьма смутное представление об этой стране: снег, медведи, коммунисты и огромные, наполовину разворованные ядерные арсеналы – империя зла, одним словом. Правда, за последние месяцы познания бармена заметно расширились, но он не спешил демонстрировать клиенту свою эрудированность – сначала следовало присмотреться к этому парню. Судя по сложению, легкой хромоте, шраму над левой бровью и в особенности по квадратному подбородку, слова у него не расходились с делом и любые споры он привык решать самым простым и действенным методом, то есть при помощи кулаков. Впрочем, боевые отметины сами по себе ни о чем не говорили: они могли быть получены где и как угодно. Может, он в автомобильную аварию попал или работа у него такая, что то и дело приходится получать по морде. Военный он, к примеру, или полицейский... Копов Джордж не любил, да и всевозможные коммандос, как ему казалось, хороши только в телевизионных боевиках, а в жизни они – обыкновенные чурбаны, несмотря на все свои достоинства... Словом, к этому клиенту надо как следует присмотреться, прежде чем начинать с ним откровенничать. Отчасти работа бармена Джорджа как раз и заключалась в том, чтобы присматриваться к прибывающим на остров туристам, вычленяя из их пестрой разнородной массы нужных людей и тех, кто приехал сюда специально для... ну, словом, неспроста. Земля, как известно, слухом полнится, и в последнее время к стойке Джорджа все чаще прибивало таких клиентов, которые искали необычных впечатлений. Этот парень с квадратным подбородком и шрамом на лбу был, похоже, как раз из них, но бармен не спешил раскрывать ему объятия, потому что тот был русский. Насчет русских его проинструктировали специально: дескать, смотри в оба, потому что русский – это такая сволочь, от которой можно ожидать чего угодно.

В какой-то момент клиент снова объявил, что отказывается пить в одиночку. Глаза у него смотрели в разные стороны, язык заплетался. Он поставил локти на стойку, навалившись на нее всем своим немалым весом, голова у него ушла в мощные плечи, и плел он теперь полную околесицу – весьма, впрочем, любопытную с точки зрения бармена Джорджа. Дабы бурный поток его излияний не иссяк, бармен демонстративно налил себе еще стопку русской водки, добросовестно опрокинул ее и по настоянию клиента запил пивом. После этого он почувствовал, что по-настоящему хочет выпить. Это был тревожный симптом, означавший, что Джордж теряет над собой контроль. Он постарался взять себя в руки, и ему это удалось.

Или показалось, что удалось.

Тем временем перевалило уже далеко за полдень, и в бар потянулись клиенты. Это были, конечно же, вновь прибывшие – старожилы обычно приходили в бар позднее, когда спадала жара. Первыми явились двое пестро и безвкусно одетых толстяков, похожих на два огромных трясущихся куска бледного студня – не то муж и жена, не то брат и сестра. Джордж, поразмыслив, решил считать их братом и сестрой: подумать о том, что эти двое могут, черт возьми, заниматься сексом, было невозможно.

Толстуха опустилась в плетеное кресло, заставив его протестующе скрипнуть, а ее спутник подвалил к стойке за выпивкой, поскольку до выхода на работу официанток оставался еще добрый час. Он дружелюбно кивнул русскому, который мутно покачивался над своей стопкой, и открыл было рот, чтобы сделать заказ, но тут этот чертов белый медведь пьяно вздернул голову, прожег толстяка свирепым взглядом и заплетающимся языком громко обратился к бармену: