Сергей Зверев - Полундра

— Эх, потолок вон как закоптился, — тихо сказал Полундра, глядя наверх. — Побелить бы его давно пора, да все некогда. Я то в море, то на учениях этих…

— Да не расстраивайся, сынок, — возразила ему мать, осторожно гладя его вихрастую голову. — Я еще не совсем одряхлела, шевелюсь потихоньку. Позову соседку, тетю Таню, вместе мы и побелим. А куда ж деваться? У тебя служба, тебе некогда…

— Не звонила она? — вдруг спросил Полундра, поднимая голову от тарелки.

— Наташа? Нет. — Мать грустно покачала головой. — Зачем ей…

Полундра посмотрел на мать с тревогой.

— То есть что значит — зачем?

— Ну, так она же знает, что ты должен вернуться вместе с отрядом, — как-то не совсем уверенно объяснила мать. — Вот и не беспокоится. А я, старуха, зачем ей нужна? Ее дело — молодое…

Полундра еще несколько мгновений напряженно вглядывался в печальное лицо матери, потом продолжил хлебать борщ.

— И встречаться со мной сегодня вечером отказалась, — вдруг сказал он. — Почему это?

Но мать не ответила, как-то странно глядя в сторону. Полундра еще больше нахмурился, с каким-то ожесточением продолжил есть.

— Расскажи хоть, чем вы там занимались, в походе, — умильно глядя на сына, сказала мать. — Столько времени дома не было. Скучал, наверное…

— Скучал, — признался Полундра. — Тем более что в этом походе и заняться-то толком нечем было. Не поход, а прогулка. Дружеский визит в недружественную страну…

— За границей побывал, — сказала мать. — Я уж слышала, мне рассказали…

— Да уж, за границей, — недовольно проворчал Полундра. — Нужна мне она, эта заграница. И как раз тогда, когда у тебя день рожденья! Я уж который раз подряд твой день рожденья в море встречаю!

— Ничего, не расстраивайся, сынок! — Мать снова осторожно, дрожащей старческой рукой погладила старлея по вихрастой голове. — Твой отец тоже так. Почитай ни одного праздника вместе не встретили. Служба! Прикажут ему в последнюю минуту идти в поход, он все бросит, мчится на свою подлодку. Дороже всего на свете она для него была…

— Не говори так, мама! — возразил старлей, бережно обнимая мать одной рукой. — Дороже всего на свете была для него ты. Просто это служба у нас такая: приказ есть приказ. В конце концов, он на страже мирной жизни всей страны, всех людей стоял. И тебя охранял в том числе!

— Да, охранял, — с грустью согласилась мать. — Себя вот, однако, уберечь не смог… — Она тяжело вздохнула. — Хорошо хоть ты не на подводной лодке служишь. Хотя тоже водолаз…

— Я служу в морском спецназе, — сурово возразил Полундра. — Что мне прикажут, то я и делаю. Прикажут жизни своей не беречь, но выполнить задание, значит, выполню!

Мать устало, но счастливо улыбнулась, кивнула.

— Весь в отца! — со вздохом сказала она.

— Кстати, мама, — чуточку оживился старлей. — В море-то мы с ребятами твой юбилей отметили. А здесь, на берегу?

— Здесь тоже, — радостно сообщила она. — Пришли мои подруги, с работы кое-кто. Александр Петрович с Наташей пришел. Представляешь? Как ему сил хватило через весь городок ко мне тащиться!

— И Наташа была? — тихо и как-то робко спросил Полундра.

— Была. — Мать кивнула, лицо ее чуточку омрачилось. — Говорю же, с отцом приходила. Да, кстати. — Она озадаченно покачала головой. — Снова телеграмма из Нарвика пришла.

— Из Нарвика? — переспросил Полундра. — И что, опять поздравления?

— Да, с днем рожденья, как обычно… А подписи нет!

Мать вышла из кухни и вскоре вернулась, держа в руках телеграмму.

— Вот она, — сказала мать, подавая ее Полундре. — Все в точности так, как обычно…

— Да, занятно, — согласился ее сын, рассеянно посмотрев на телеграфный бланк с наклеенными на нем лентами текста. — Какие такие знакомые могут быть у нас в Нарвике?

— Ты знаешь, — продолжала мать, — Александр Петрович говорил, что в Нарвике есть морская база НАТО… Правда, что ли?

— Правда, — подтвердил Полундра. — Только что из того?

— Я подумала: может быть, там есть какой-нибудь знакомый твоего отца, вот он о себе знак и подает, — сказала мать. — Ну, который встречался с ним в бою. Понимаешь?

Полундра одно мгновение смотрел на мать удивленно.

— Ты бог знает что такое говоришь, мама, — покачал головой он. — Конечно, там живут ветераны норвежского военного флота… Только откуда они могут знать нашего отца? Теперь ведь не те времена, флот не под парусами ходит, суда на абордаж не берут…

— Какой еще абордаж? — не поняла мать.

— Это когда команда корабля высаживается на палубу корабля противника и устраивает там бой, — терпеливо объяснил Полундра. — Теперь морякам редко когда случается увидеть своего противника в лицо. То есть практически вообще никогда, не считая, конечно, морскую пехоту.

— Но кто-то же посылает оттуда телеграммы! — возразила мать. — Вот уже пятнадцать лет! Каждый раз к Новому году и к моему дню рожденья приходят поздравления. Ты вот был за границей, не мог поспрашивать там?

— Заграница большая, у кого я там буду спрашивать, — возразил старлей. — А в Нарвик мы в этот раз не заходили…

Полундра снова умолк — казалось, его голова была занята чем-то другим.

Отложив в сторону тарелки, старлей направился в большую комнату. Там на стене висел большой портрет офицера Военно-морского флота: строгий черный китель украшал орден Красного Знамени, а на погонах были видны три большие звезды капитана первого ранга. Сторонний наблюдатель без труда бы заметил сходство между изображенным на портрете морским офицером и Полундрой. Внизу под портретом находилась фотография поменьше, где была изображена подводная лодка, стоящая у пирса; ее экипаж выстроился на палубе. На боевой рубке лодки отчетливо читалась надпись К-31, а в лице стоявшего впереди всех командира легко угадывались черты человека, изображенного на портрете. Под фотографией была помещенная в траурную рамку подпись: «Памяти экипажа подводной лодки К-31, затонувшей 6 апреля 1981 года, Норвежское море». Затем следовал список фамилий, во главе которого значилось: «капитан 1—го ранга Павлов А.Д.». Полундра некоторое время смотрел на портрет отца и на фотографию подводной лодки, где тот служил, затем решительно повернулся к телефону, стоявшему на небольшом столике. Твердыми, нарочито спокойными движениями он набрал номер телефона своей девушки.

— Наташа?

— Да… Это ты, Сергей?

— Может быть, ты все-таки сумеешь освободиться сегодня вечером? — Полундра постарался заставить свой голос звучать светло и беззаботно. — Там наши офицеры будут, с девушками. Мы посидим, потом потанцуем. Разве плохо?..

— Извини, нет, я не могу. — Голос девушки звучал устало и безжизненно. — Я же тебе сказала…

— Но почему? — Полундра нетерпеливо сжал в руке телефонную трубку. — Можешь ты объяснить, что случилось?