Сергей Козлов - Последний Карфаген [Повесть. Рассказы. Дневники]

— Я как раз хотел посмотреть венский лес. Сказки венского леса, помнишь?

Андрей Викторович снова кивнул и вопросительно посмотрел на Риту.

— Все на своих местах, — ответил я и на этот немой вопрос. — Ей теперь — только с нами, до самого конца. А вот куда мы потом?

— У меня есть место… Тихое и доброе, — .вмешалась Рита. — Деревня на границе Урала и Сибири. Там тетка жила. Бездетная. Дом мне оставила как единственной наследнице.

— Отсидеться? — задумался я.

— Отдохнуть, — поправила Рита. — Зимой там нас сам черт не найдет. Глухомань.

Немой пожал плечами, мол, как скажете.

— Надо выйти на Черноморца… — задумался я. — Его все равно нужно найти. Это единственная возможность иметь помощь и защиту, а может, и перейти в наступление. А тебе, Рита, сейчас лучше вернуться в гостиницу, нам нужно поиграть с ребятами Симона Давидовича в казаки-разбойники. Вечером или ночью мы приедем за тобой.

— А если нет? — Рита опустила глаза.

— Такое тоже может быть, но не будет.

Немой одобрительно кивнул и даже не поленился написать: «Не будет».

Из кафе мы вышли как три посторонних человека. Рита направилась в гостиницу, я поймал такси, а Немой двинулся к станции метро, в котором уже научился разбираться без подсказок местных жителей. План был прост: разделенный на части противник имеет меньше возможности координировать свои действия, а мы уже договорились.

На этот раз таксистом оказался полный немец. Причем не только с плохим пищеварением, но и отвратительным настроением. Он посмотрел на меня так, как будто я у него не услугу покупаю, а отбираю если не машину, то уйму личного времени, которое он хотел провести с таким же пухлым муттером под щебетанье белобрысых киндеров. Я едва удержался, чтобы снова не ляпнуть «Гитлер капут». Выражение его лица стало совсем кислым, когда он узнал, что «русо туристо» желает прокатиться за город, чтобы увидеть место, где покончил с собой наследник австро-венгерского престола да еще и подобрать там какого-то товарища, с которым он заранее договорился. Видимо, поэтому он попросил у меня в качестве оплаты сумму, которую в рублях можно приравнять к месячной зарплате учителя в средней полосе России. А после того, как я согласился, он, вероятно, уверился в мысли, что везет или нового русского или представителя русской мафии, что, в сущности, для него было неразделимым понятием. Для меня тоже, поэтому я не унывал. Он за всю дорогу только один раз раскрыл рот, чтобы сообщить мне, что русская мафия — это плохо, но албанская хуже. При этом мне удалось понять, что под словом «русская» следует понимать весь бывший советский интернационал. Так, в Европе русскими могли назвать или продолжали называть грузин, армян, чеченов, азербайджанцев и прочая, и прочая. Водитель был неразговорчив, зато его «мерседес» вылетел на автобан из узких улочек, как пробка, и помчался по многополоске, набирая обороты.

Легендарное местечко любовных утех австрийского принца, на мой взгляд, оказалось невзрачным. Ожидал увидеть роскошную виллу, а там в действительности оказался охотничий домик.

Я заплатил таксисту половину оговоренной стоимости и попросил подождать меня около часа. Он тут же откинул сидение и, даже недослушав меня, громогласно захрапел. Как раз в это время подъехали два автобуса с туристами, поэтому я получил счастливую возможность затеряться в их толпе. Приятно было видеть, что мой таксист-толстяк выиграл на своей нелюбви к русским целых две с половиной минуты у своего коллеги. Из приехавшего следом «опеля» торопливо вывалился парень лет двадцати пяти и стал тревожно озираться по сторонам. Прежде чем его взгляд нащупал меня в говорливой толпе, я составил о нем свои первые впечатления. Именно с первого взгляда в нем угадывался хладнокровный эгоист, который ничего не видит, кроме определенной цели, и, двигаясь к ней, готов сметать на своем пути все: одушевленное и неодушевленное. Главным принципом его работы была вседозволенность, умноженная на гонорар. Волосы, зачесанные на прямой пробор, оголяли высокий лоб с небольшим шрамом, из-под которого едко сверлили холодные голубые глаза. Может, он и не русский, а какой-нибудь чистокровный ариец с нордическим, но не очень уравновешенным характером? Определенно можно было утверждать, исходя из его манеры держаться, что о себе он очень высокого мнения. Интересно, сказали ли ему, что я тоже умею стрелять?

Приласкав в кармане плаща «Глок», я прогулочным шагом двинулся в сторону реденького леса. Денис Карлович оказался прав — лесом окружающую местность можно было назвать с довольно большой натяжкой. Больше это походило на парк. Но менять что-либо было уже поздно. Минут через пятнадцать-двадцать появится Андрей Викторович со своим сопровождающим. К этому времени я пообещал нейтрализовать своего спутника.

Спиной я чувствовал, что он минуту-полторы помешкал. То ли в его планы не входила прогулка по зимнему венскому лесу, то ли старательно делал вид, что моя персона его не интересует. В сущности, две удаляющиеся в приземистый ельник фигуры ни у кого не вызывали интереса. Щупленькая гидша картаво тараторила на французском, вероятно, рассказывая, каким великим реформатором мог стать принц Рудольф, и как его не понимал консервативный абсолютист папа. Ну что ж — место, вероятно, располагает не только к самоубийствам, но и к неоговоренным дуэлям. Вот только неудобно прикручивать глушитель одной рукой в кармане, предварительно вытащив его из полиэтиленового пакета, где он соседствовал с пистолетом. Данная операция у меня так и не получилась, поэтому пришлось пойти на элементарную военную хитрость. У ближайшего дерева я остановился как бы по малой нужде.

Стоя к своему спутнику спиной, наворачивая глушитель, я понимал, что он делает то же самое. Только в отличие от меня он действительно справлял малую нужду. Даже слышалось журчание. Похоже, он не знал, что ему делать дальше, кроме того, что был жутко недоволен нашим с Андреем Викторовичем разделением. Значит, указаний на этот счет не поступило, и шансов у него практически не было. Мобильный телефон вряд ли запиликает на таком расстоянии от города. Сами по себе такие умники верхних людей не беспокоят, чтобы по каждой глупости получать инструкцию. И еще один мой расчет оправдался.

Я, не торопясь, передернул затвор и повернулся к мистеру Крутому (как еще таких называть?), он был максимум метрах в тридцати и как раз застегивал ширинку. Если не выстрелю я, то он обязательно, и даже с удовольствием выстрелит в меня. Обязательно и с удовольствием. Поэтому первым выстрелил я: по-ковбойски — с бедра, заодно проверив, умею ли я это делать. Оказалось, умею. Но не очень. Пуля вошла чуть левее точки, где я разместил бы центр его высокого лба. Мистер Крутой даже не успел удивиться, отчаяться, сделать бесстрастное выражение лица и т. п. Он просто уткнулся в ствол дерева, на который минуту назад самозабвенно мочился, а потом завалился на бок. Я в очередной раз поймал себя на мысли, что не испытываю никаких угрызений совести. Хотелось только помыть руки, будто только что вынес мусор из дома… В доме Риты это входило в мою обязанность.