Михаил Нестеров - Убить в себе жалость

— Сколько времени потребовалось Маргелову на то, чтобы ознакомиться с ней?

— Несколько дней. Понимаете, она очень специфичная, как говорится, читается с трудом.

— Где она сейчас?

— У меня дома.

— А в квартире потерпевшей не нашли точно такую же книгу?

Григорян медленно покачал головой.

— Право, не знаю.

Как всегда, Полынов отработал все до мелочей. Готовясь к заданию, он проштудировал все документы, а протокол осмотра вещественных доказательств стоял у него перед глазами.

— Ваша книга имеет какие-то отличительные особенности: пятна, порванные страницы, характерные загибы углов вместо закладки? Может быть, читая, вы отмечали заинтересовавшие вас места?

— Нет. — Снова заминка. — То есть да. Вообще-то книга в идеальном порядке, но отметки я как раз делал — по просьбе Маргелова.

— И что конкретно вы отметили?

— Сейчас точно не помню, какое-то упражнение, которое требует наличие… полотенца.

Сработал именно тот шанс, на который Полынов практически не рассчитывал. Именно сейчас этот шанс не показался майору таким безнадежным, он оброс дефицитом времени, которое испытывал Маргелов в то время, его самонадеянностью. Но пока не все так просто, следователь мог воспользоваться книгой Григоряна только на первом этапе, а потом найти точно такую же книгу, в точности повторить отметки, сделанные Григоряном, и вернуть эксперту позаимствованный на время экземпляр. Однако и здесь Маргелов мог действовать согласно ситуации: если дело пойдет так, как он планировал, то ни к чему искать другую книгу. А если он чересчур предусмотрительный человек, то должен был вернуть Григоряну книгу без пометок.

— Я на машине, — сообщил Полынов. — Вы далеко живете?

Маргелов ознакомился с постановлением, разрешающим майору службы безопасности осмотреть вещественные доказательства, изъятые с места преступления. Внешне Василий остался спокоен. Попросив Полынова подождать в коридоре, следователь отправился к начальнику хозяйственного отдела Рамину. Он отсутствовал десять минут и появился с растерянным выражением на лице. Пригласив майора в кабинет, он извинился за весь хозотдел сразу.

— Такое иногда бывает, — продолжил Маргелов, направляя разговор в шутливое русло, — иногда сдаешь полную бутылку водки, а получаешь пустую тару. Одни раз мой помощник сдал на хранение десятилитровую бутыль спирта…

Улыбаясь, Полынов выслушал историю с пропажей спирта, перелистывая роман Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура», по словам следователя, это единственная книга, которая нашлась на полках специального помещения хозяйственного отдела. А скорее всего он сдал на хранение именно эту книгу, так как в справке отсутствовало название произведения.

Дальше Полынов совершил глупейшую ошибку. Из полиэтиленового пакета он извлек книгу «Групповая психотерапия» и открыл ее на странице, где Григоряном были подчеркнуты несколько строк.

— Вот эту книгу вы сдавали на хранение? — спросил он.

— Сейчас я уже не помню, что сдавал именно ее, — ответил Маргелов, взяв из рук майора руководство Ньелла Рудестама. Не глядя на обалдевшего гостя, он деловито положил книгу в сейф и закрыл его. — Действительно, я ошибся и сдал на хранение роман Марка Твена. Оставьте себе, очень увлекательная книга.

Полынов тщетно искал выход из безнадежного положения, в котором оказался только благодаря свой беспросветной глупости. Григорян был напуган, но успокоится, когда Маргелов, обладающий блестящей реакцией, растолкует эксперту, что у того вообще никогда не было руководства по психотерапии. Следователь мог предположить, что Григорян дал письменные показания, но в его же интересах отказаться от них.

С другой стороны, эксперту проще остаться на стороне майора Полынова, но все тот же Маргелов сообщит, что не принимал от Григоряна никакой книги, а изъял ее, согласно протоколу, с места происшествия.

Пора прощаться, но Полынов продолжал лихорадочно анализировать ситуацию. Григорян передал книгу через водителя Маргелова, в кабинете в ту пору уже отсутствовал бывший помощник следователя, а жаль, — все эти факты Полынов почерпнул из разговора с Григоряном по пути к нему домой и обратно.

— Поговорим? — неожиданно предложил Маргелов. — Как говорится, без протокола.

Скорее всего машинально Полынов согласился, наклонив светловолосую голову.

— Так вот, — начал следователь, — на определенном этапе я помогал Ширяевой в расследовании, которое она вела. Если хотите, злоупотреблял своим положением, допуская Валентину к материалам следствия. Не скрою, что и она помогла мне. Жаль, что оба мы не смогли довести дела до конца.

— То есть, вы признаете, что Ширяеву могли убить?

— Для меня это очевидно. Меня предупредили, так что следующая очередь моя.

— И вы перестраховались, — заметил Полынов.

— Нет, я сдержал слово, которое дал Валентине. Я не знаю, что вы доложите начальству, но посоветовал бы…

— Спасибо, я найду что сказать. — Невольно Полынов покосился на сейф, где покоилась книга о групповой психотерапии.

Встреча с Рожновым произошла в офисе. В этот раз в беседе принимала участие Ирина Архипова. Она привычно расположилась в кресле, в первые минуты переводя взгляд с начальника на Олега Шустова. В дальнейшем интерес к разговору пропал, и Ирина со скучающим видом посматривала в окно.

Рожнову совсем необязательно было докладывать Олегу о результатах проверки — главная часть разговора еще впереди. И Архипова покинет кабинет, когда Рожнов перейдет к последнему обсуждению деталей предстоящей операции. Сейчас помощник Рожнова находилась в кабинете потому, что принимала участие в оперативно-розыскной работе; также ее присутствие говорило об открытости начальника.

Так уж устроен был бывший контрразведчик. Он понимал, что ни Архипова, ни Шустов не смогут заподозрить его в двойной игре, но искусственно создавал так называемый запас прочности. Игра в открытую на данном этапе была ему необходима.

Во время беседы он часто ссылался на Архипову: вот эту, мол, часть задания, выполняла Ирина. Взгляд на женщину, утвердительный кивок, и разговор возобновлялся.

Все-таки убийство, думал Олег. Он и раньше не сомневался, а сейчас Рожнов буквально доказал, что Валентину Ширяеву действительно убили. Не его дело осуждать следователя Маргелова, тот поступил не по понятиям, собственная безопасность стояла на первом месте. Хорошо это или плохо — это от претензий самого Маргелова, к жизни в первую очередь.

Изредка Олег бросал взгляды на Архипову, подумывая о том, что, когда она покинет кабинет, он расскажет полковнику о Сергее Белоногове. Родившееся было подозрение к Рожнову таяло по мере объяснений деталей сфабрикованного дела о самоубийстве Валентины Ширяевой. Как загипнотизированный он слушал начальника: несколько предложений, вопрошающий кивок, в ответ — утвердительный жест Архиповой, и все сначала.