Максим Гарин - Викинг

В XI веке, когда походы викингов близились к закату, с ними происходило особенно много различных трагических случайностей. То в обычно тихое время года разыгрывались небывалые шторма, топившие корабли, то из-за невероятных для этих непревзойденных мореходов ошибок в навигации они исчезали в открытом океане, да и болезни стали косить воинов куда энергичнее, чем в предыдущие годы.

Викинг ни секунды не сомневался, что объективно уголовники гораздо сильнее его. Но он был уверен в том, что в каждой отдельной операции преимущество на его стороне. Они просто не в силах противостоять его внезапным могучим ударам. Нелепая осечка указала Викингу на то, что удача, до сих пор сопутствовавшая ему, решила переметнуться на сторону сильнейшего. И хотя Глеб интуитивно ждал этого момента, его не покидало ощущение, что конец везению пришел слишком рано. Много, слишком много еще предстояло сделать. А главное — он придумал новый многообещающий план. Не подозревая, что его стараниями Седой отчаянно схлестнулся с Перстнем, Викинг собирался осуществить одну хитроумную комбинацию, просто обязанную направить уголовников по очередному ложному пути, на котором они безусловно наломали бы немало дров. Но случившаяся осечка насторожила Викинга, при таких обстоятельствах он не решился на рискованнейшую операцию, которая должна была запустить механизм дьявольской игры.

Что поделаешь, боевая наука берсерков оставила свой глубокий след и в сознании Викинга. Конечно, он не верил в то, что можно предсказать судьбу по полету копья или внутренностям убитого тобой животного. Но существовал целый ряд явлений, мимо которых обычный человек пройдет, не задумываясь, заметным образом влиявших на те или иные поступки Викинга и принятие им решений. Непоколебимая вера в то, что удача сопутствует сильнейшему, заставила его отказаться от задуманного, приступить к разработке планов, в минимальной степени зависящих от случайностей.

Куда больше, чем приметам, Викинг доверял фактам. А они радовали еще меньше. Одному из уголовников, к тому же сумевшему рассмотреть и, возможно, запомнить его лицо, удалось спастись. Надежды на то, что, мчась в панике на запредельной скорости, он врезался во встречный рефрижератор или одиноко стоящее на обочине дерево, было маловато. Да и случись такое, об этом непременно раструбили бы местные журналисты. Значит, уголовник благополучно добрался до своих. Пытался ли он скрыть, что трусливо бежал, не попробовал ли выдумать какую-нибудь правдоподобную историю о том, что его вообще не было на месте событий? Ведь урки подобной трусости обычно не прощают, карают жестоко. Может быть, но на это нельзя надеяться. Исходить следует из того, что паханам все известно и теперь их люди сбивают ноги в поисках наконец-то вычисленного убийцы.

И тут Викинг с необычайной ясностью понял, что вся последняя операция с самого начала являлась ошибкой. Нельзя было связываться с Бабаевым. Таким образом он впервые за все время давал авторитетам реальный шанс выйти на него. Даже если бы он и положил на месте всех троих, уголовники непременно взялись бы за Бабаева и примитивными пытками вытрясли из него имя Белова. А там… Просто удивительно, почему этот очевидный факт так поздно пришел ему в голову. Но что сделано, то сделано. Теперь предстояло из преследователя стать преследуемым. Всякий другой человек на месте Викинга постарался бы в такой ситуации исчезнуть, уехать как можно дальше из ставшего смертельно опасным города. Но Глеб об этом даже и не думал. Он только очень коротко подстригся. Мало ли, вдруг оставшийся в живых уголовник ничего и не запомнил, кроме бросающихся в глаза длинных светлых волос. И еще одна перемена произошла в Викинге, но уже чисто внутренняя: он был готов к открытому жестокому бою.

Почти неделю все было тихо. Викинг, конечно, не обольщался, понимая, что его продолжают активно искать, но рассчитывал опередить уголовников. Он уже выбрал жертву, решив, что теперь будет наносить одиночные, безупречно просчитанные и подготовленные удары. Но его опередили.

Как-то днем, идя по не слишком многолюдной улице, Глеб ощутил угрозу. Викинг обернулся и заметил группу одинаково плечистых мелкоголовых парней, движущихся к нему ускоренным шагом. До них оставалось метров двадцать, еще чуть-чуть — и преследователи откроют стрельбу. Викинг немедленно рванул к расположенному рядом магазину, намереваясь в крайнем случае уходить через служебный ход, но, к его удивлению, парни за ним в магазин не последовали. Откуда было ему знать, что они собирались, заслонив от прохожих, толкнуть Глеба под колеса уже набиравшего ход грузовичка. Как и следовало ожидать, такой примитивный способ ликвидации опытнейшего противника не удался.

Но Кучера, персонально отвечавшего за уничтожение Викинга, это мало огорчило. Получив из разных источников довольно обстоятельные сведения об образе жизни Викинга, он заготовил сюрприз, который по всем расчетам должен был сработать безотказно.

Жаркое лето горячими солнечными лучами, словно обжигающими ударами бича, беспощадно гнало людей подальше от раскаленного асфальта, поближе к прохладной воде. Глотовцам в этом смысле крупно повезло. Широкая река неторопливо протекала рядом с городом, и большинство горожан, свободных от работы или иных способов добывания хлеба насущного, устремлялись на великолепный пляж, раскинувшийся на одном из пологих берегов.

Викинг, разумеется, не был исключением. Его, как и все живое, тянуло к воде. Но он не любил переполненного, словно троллейбус в час пик, пляжа, с вечно лузгающими семечки, шлепающими картами и звонко матерящимися отдыхающими. Глеба раздражала необходимость протискиваться между коровьими животами дебелых женщин и мужчин, почему-то обожающих торчать на мелководье по колено в воде, злило целеустремленное рвение спасателя, относящегося к каждому, пытающемуся заплыть за буек, как к злостному нарушителю государственной границы. К тому же плавал он не только ради удовольствия, а сочетал приятное с полезным. Боевая система берсерков включала в себя целый ряд специальных упражнений в воде, и проделывать их на глазах у нескольких сотен любопытных Викинг не имел ни права, ни желания.

Поэтому Глеб нашел для себя место примерно в полутора километрах выше по течению, безлюдное и по берегам поросшее кустарником. Здесь река делала весьма причудливый изгиб, надежно прикрывая его от постороннего взгляда. Тут Викинг обустроил на берегу место для занятий и летом появлялся, по крайней мере, через день.

Солнце стояло в зените, когда Викинг, сбросив с себя одежду, ринулся в воду. Он никогда не входил в нее постепенно, медленно привыкая к ее разяще контрастирующей с раскаленным воздухом прохладе, а с ходу нырял, проплывая под водой метров сорок, а то и больше, иногда выныривая чуть ли не на середине реки. На пляже подобные фокусы довели бы матроса-спасателя до белого каления.