Максим Гарин - Викинг

— Нет у нас никаких паяльников! — моментально отреагировала мать, вдоволь начитавшаяся газетных статей о методах работы уголовного «гестапо».

— Нет — и не надо. Без него обойдемся. Эй, Косой, поищи инструмент. Пилочку там, гвозди, молоток. Утюжок можешь прихватить. Да ты ж знаешь, не мне тебя учить.

Косой вышел из комнаты. Главарь в очередной раз пнул ногой попытавшегося встать отца и сказал, вроде бы в пустоту:

— Бабы — они твари выносливые. Их хоть на куски режь, не захотят — не расколются. Так мы мужика твоего в оборотку возьмем. Это верняк. Либо он своих мучений не выдержит, либо ты — его.

В это время в комнату вернулся Косой, притащив кучу вещей, как оказалось, нужных не только в хозяйстве. Главарь зацепил взглядом сжавшегося на диване старика. Тут ему в голову пришла еще одна замечательная идея:

— Он тебе кем приходится? — спросил уголовник у матери.

— Отец это мой, — ответила она.

— Слышь, старый пердун, — тронул уголовник старика за плечо. Может ты знаешь, где твой внучара ошивается. Колись давай, не то мы зятя кишками твоей дочки удавим.

Косой по-лошадиному заржал. Стоявший в углу третий брезгливо дернул плечами. Он был виртуозом тонких, изощренных краж и не одобрял грубой работы.

Старик едва заметно шевельнул рукой. И тут с главарем что-то произошло. Ноги у него вдруг подкосились, и он рухнул на пол. А дед, мгновенно избавившись от своей пришибленности и скособоченности, лихо бросился на Косого, блокировал его размашистый удар и ткнул сложенными лодочкой пальцами в горло. Тот, превозмогая боль, все же протолкнул руку в карман, к неосмотрительно сунутому туда пистолету, но старик оказался проворнее. Он выхватил из кучи принесенных Косым предметов большой кухонный нож и умело всадил его между ребер прямо уголовнику в сердце.

В течение этих нескольких страшных секунд взломщик стоял, не шелохнувшись. И только когда старик с усилием выдернул нож из тела Косого, бросился вон из квартиры. Но дверь была закрыта, бандит успел только отщелкнуть замок, на остальное времени не хватило. Старик быстро пресек попытку сопротивления и одним взмахом распорол взломщику горло.

Дед хотел вернуться в комнату, разобраться с главарем, как вдруг услышал предупреждающий возглас:

— Отец, берегись!

А вслед за этим жесткое безапелляционное требование:

— Бросай оружие, старый козел, и вали сюда, иначе я им мозги вышибу.

— Западных боевиков насмотрелся, кретин, — голос деда звучал по-стариковски сипловато, но был не менее тверд и решителен. — Так здесь тебе не кино. Попробуй хоть пальцем их тронуть — и ты труп.

— Я их сейчас кончу, понял? И ничего ты мне не сделаешь.

— Сделаю, сделаю… Послушай лучше, что я скажу. Ты сейчас же положишь оружие и уберешься отсюда. Даю слово: я тебя трогать не буду, пропущу беспрепятственно. Это твой единственный шанс сохранить жизнь.

— Врешь ты все. Если я пушку брошу, ты меня сам пришьешь или ментам сдашь.

— Стар я, парень. Скоро перед Богом ответ держать. Так зачем мне лишний грех брать на душу?

Удивительно, но упоминание о Боге стало для главаря решающим аргументом.

— Ладно, добазарились, — сообщил он и вскоре вышел в коридор с демонстративно поднятыми руками.

Старик посторонился, давая ему пройти, но бандит замер, уставившись на зажатый в руке кухонный нож.

— Так ты на понт меня взял, старый козел!

Главарь был уверен, что старик успел завладеть оружием Косого. Если б он знал, что тот практически безоружен! Впрочем, и сейчас еще ничего не потеряно. Бандит не стал тратить времени на пустые угрозы — понимал, что со стариком надо покончить прежде, чем там, в комнате, оставленный не связанным отец придет в себя и схватится за пистолет. Рассчитывая исключительно на свою реакцию, главарь нанес стремительный боковой удар. Старик, неожиданно резво прогнувшись, одновременно выкинул вперед руку, вогнав нож в живот противника и, выпрямляясь, с удивительной для человека таких лет силой, протащил нож вверх и немного наискосок до самых ребер. Бандит скорчился на полу. Тело его сотрясалось не то от боли, не то в агонии. Дед критически осмотрел дело своих рук и с сожалением констатировал:

— Придется звать милицию.

Когда освобожденная от веревок мать пила одно за другим валерьянку, корвалол и еще какую-то гадость, да и отец тоже отхлебнул изрядную дозу успокоительного, правда, имеющего с лекарственными настойками только то общее, что и оно было на спирту, нагрянули сыщики. Осмотрев покойников, милиционеры подступили к Полесовым с требованием объяснить, где тот умелец, который так грамотно прирезал трех матерых уголовников. В авторство деда они категорически отказывались верить до тех пор, пока старик, обидевшись, не заявил:

— Хотите, покажу?.. — явно предлагая сомневающимся выступить в роли подопытных кроликов. Милиционеры от такой чести отказались, заявив, что они ему верят, после чего сняли отпечатки пальцев с ножа и у старика. Затем главный из сыщиков, одетый, как это повелось у них в последнее время, в штатское, попытался допросить отца с матерью, но и тут решительно вмешался дед:

— Вы что, не видите, они в шоке. Спрашивайте у меня. Я побольше ихнего и видел и слышал.

Обалдевший от такого напора мент немедленно согласился и даже уважительно добавил:

— Да вы, дедуля, орел. Небось, в войну диверсантом были.

— Да я и сейчас не имею права рассказывать, чем тогда занимался, — заявил старик. Пораженный таким ответом сыщик долго молчал, прежде чем решился задать свой вопрос:

— Скажите, а почему они полезли именно в вашу квартиру?

— Откуда я знаю? Это уж вы разбирайтесь… А может, адрес перепутали?

— Попробуй разберись, если вы ни одного в живых не оставили. Что же касается адреса, то насколько я могу судить вон по тому типу, — мент указал на тело взломщика, — они таких ошибок даже малолетками не совершали. Может, ваша дочь или зять оказались свидетелями чего-то важного?

— Если что-то вспомнят, мы вам сообщим, — вновь пресек старик попытку милиционера допросить родителей Глеба.

И, видно, было в нем нечто такое, что заставило сыщика отказаться от правила: при первом же удобном случае выжимать из свидетелей все, что они знают.

Как только милиция уехала, мать тут же бросилась к телефону.

— Не надо. Его нет дома, — уверенно сказал старик.

И был неправ.

Викинг не спеша положил трубку. Что ж, раз мать требует, надо ехать. Но это не значит, что прямо сейчас лететь сломя голову. Прежде чем попасть к родителям, необходимо наведать еще одно местечко. Спрятать железо и посмотреть, можно ли туда перебраться.

Интересная нынче у наших людей появилась черта характера. Если какую-нибудь вещь нельзя украсть или еще как-то использовать для личного обогащения, человек теряет к ней всякий интерес. Бомбоубежище как раз и относилось к категории таких вещей. Украсть его, понятное дело, было невозможно, а устроить в нем склад, дискотеку или, на худой конец, склеп для состоятельных покойников запретило высокое начальство. За все время работы в институте Викинг ни разу не видел, чтобы туда наведался хоть один человек. Прикончив Сыча с Лишаем, Глеб по наитию, еще не зная точно своих дальнейших планов, сделал дубликат ключей от входа в бомбоубежище. Пришло время ими воспользоваться. В таком месте его никогда не додумаются искать.