Максим Гарин - Викинг

— Значит, с Пашкой уже побеседовали?

— Уже, — последовал ответ.

Их было трое закадычных друзей на курсе — Глеб, Жора и Паша, Павел Наумов. Причем с Георгием Глеб вместе учился и в школе и в институте, сразу после окончания которого Белов безоглядно ринулся в бизнес. А с Наумовым Глеб кроме того год проработал вместе в отделе физиологии и анатомии. Но затем Павел каким-то образом сумел устроиться судебно-медицинским экспертом, и пути-дороги приятелей окончательно разошлись.

— Неужели он не присоветовал тебе ничего дельного? — искренне удивился Викинг.

— А что он мог присоветовать? Шантаж — штука нематериальная, его к делу не пришьешь. Можно было бы взять этих двоих с поличным в момент передачи денег, но, похоже, за ними стоят серьезные люди. Если пойдут на принцип, от меня даже мокрого места не останется. Да-да, не сомневайся, они это сделают, чтобы другие потом не выпендривались. Нет, на силу можно отвечать только силой. Я тут переговорил с десятком человек — и вот что мы решили. Надо создать собственную службу безопасности, чтобы давать отпор подобным типам. Хотелось бы, чтобы и ты нам помог.

— Интересно, каким отделом мозга вы это обдумывали, — поинтересовался Викинг, — поясничным или крестцовым?

— Глеб, ты не прав, — запротестовал было Белов.

— Еще как прав. Хочешь с помощью добровольной народной дружины победить там, где оказалась бессильной милиция. И не спорь, — заметив, что Георгий хочет возразить, осадил его Викинг. — Кто же они будут, как не дружинники. Ни оружия, ни каких-то особых прав в единоборстве с уголовниками. Скажи, только честно, когда эта идея возникла, вы уже приняли по бутылке на брата? Или ты все это сам придумал?

— Ты же знаешь, я не пью один, — обиженно возразил Георгий.

— Все ясно. Значит, выпивали и придумывали. А поутру об этом вспомнил ты один. Или оказался единственным, кто воспринял эту чепуху всерьез. Ну ладно-ладно, не обижайся. И не отчаивайся. Я чувствую, что из этой ситуации есть выход. Правда, пока не знаю, какой. Но он есть.

Жерех сидел в гордом одиночестве и злобно таращился на компьютер. Во всей этой игрушке ему пришлось по сердцу только одно — название. Ай-Би-Эм. Оно смутно напоминало ему какое-то ругательство. Зачем он вообще связался с этой штукой? По совету одного умника из новых. Мол, можно внести в программу свой пароль, и тогда ни одна живая душа не сумеет добраться до записанной там информации. А секретной информации, не в пример прошлым годам, набралось столько, что не то что уголовнику, а даже Сократу и Гегелю вместе взятым запомнить ее полностью было бы не под силу. Те, кому платит он, те, кто платят ему, те, кто должны платить, но пока не хотят. Адреса, фамилии и цифры, цифры, цифры. Короче, по приказу Жереха, приволокли ему эту американскую дуру. Целый день пахан учился нажимать на нужные ему клавиши. Еще день он вводил информацию. И по-прежнему оставался солидарен со словами одного из телеперсонажей: «Машина думать не может. Машина должна ехать».

И вот сбылись самые мрачные предчувствия Жереха. Он забыл пароль. Правда, он помнил, что слово было самым обычным, ходовым и исконно русским, не то, что всякие «консенсусы» и «электораты». Но каким? Финарь? Нет. Туфта? Тоже нет. Кранты? Опять мимо. Целый час бился Жерех с упрямым чудом техники, но на все его попытки компьютер непреклонно отвечал: «Ошибка, введите нужный пароль». Монах пришел вовремя: как раз в тот момент, когда пахан шарил глазами по комнате в поисках предмета, способного разнести на кусочки адскую машину.

— Я насчет тех пятнадцати, которых мы собираемся доить, — напомнил он.

— Вываливай! — продолжая шарить глазами по комнате, приказал Жерех.

— Четверо заплатили сразу, десять обещали подумать, из них трое уже сбегали в ментовку. А с «Парусом» надо срочно разбираться. Там заправляют двое брательников, здоровенные лбы. Сразу в драку полезли. Сычу челюсть своротили, а Сквозняку фингал под глазом поставили.

— Вот оно! «Фингал», — радостно взревел Жерех и застучал грубыми пальцами по клавишам. Потом повернулся к Монаху. — С братьями разберись, не мне тебя учить. И поторопи этих мыслителей. Нечего из себя Думу корчить. А чтоб быстрее думали, сожги кому-нибудь дачу. Или машину.

Может быть, так и надо. Может быть когда-нибудь все эти фирмы и фирмочки, чьи офисы заполонили проспекты, улицы и улочки больших и малых городов России, и выведут страну на столбовую дорогу прогресса. Может быть. Но пока кофточка, выпущенная фирмой «Аэлита», разлазится в разные стороны так же неотвратимо, как ее предшественница, сделанная в былые годы фабрикой «Красная швея» от Минлегпрома.

Отличие в одном: хотя в стенах Минлегпрома хватало и воров и взяточников, но ни убийц, ни грабителей там не было. А под вывеской «Аэлиты», как и многих других фирм, нередко скрывались банды вымогателей, грабителей, насильников и убийц.

Правда, фирма Ильи Самойловича Кольцова называлась «Ягуар». И занималась не пошивом кофточек, а торговлей запчастями к иномаркам. Но различия в деталях не касались главного. «Ягуар», снабжавший запчастями самых заметных чиновников города, прибыль приносил мизерную и лишь служил прикрытием для главных дел.

Вот и совсем недавно Перстень принимал гостя из Москвы. Гость был простым курьером и помимо автодеталей передал Илье Самойловичу послание, которое было понятно лишь Перстню и его партнеру. Правда, на этот раз партия оружия, которой предстояло навсегда покинуть уютное хранилище, была настолько велика, что Илья Самойлович решил перестраховаться и по своему каналу проверил достоверность полученной информации. Но все его опасения оказались напрасными. Просто в одной из азиатских стран назревал конфликт, и стороны заблаговременно запасались оружием в соответствии со своими финансовыми возможностями.

Перстень и его партнеры даже не подозревали, что таким образом они претворяют в жизнь идею, которую некогда безуспешно пытался осуществить один из предводителей очередного крестового похода: сделать так, чтобы неверные истребляли друг друга. Да и такие эфемерные вещи, как религия и мировоззрение, ничуть не интересовали современных торговцев смертью, хотя и у них был свой бог, которого они, как и своих подельников, звали не по имени, а по кличке — «баксом».

Оружие ушло. Зато пришли деньги. Они позволили выполнить очередную прихоть единственного, позднего, а потому горячо любимого сына. Хотя насчет единственного были большие сомнения. Сколько девок за свою бурную жизнь переполошил Перстень — наверняка, хоть одна не убереглась, а потом решила сохранить ребенка. Но те детки — сколько бы их ни было, если были вообще — ни разу не потревожили ни мысли, ни чувства Ильи Самойловича. И потому только на этого, неказистого, изливал он всю свою отцовскую любовь.