Александр Бушков - На то и волки

Значит, второй вариант. Плюс везение. Он пришел немедленно после убийства. Спокойный, холодный профи. Вот только на лестнице гулеванила поддатая компания, наверняка собрались свои, такие же «внутряки», и на ком-то, ручаться можно, была если не полная форма, то штаны с кантами – и профи моментально отступил от греха, не стал разыгрывать троюродного дядю из Мухосранска… Данил на его месте сам поступил бы так же.

Он тщательно притворил за собой дверь, накинул цепочку. В квартире он не был три дня – вполне достаточно, чтобы притащить сюда хоть атомную бомбу. Обыск Данил начал как учили когда-то: двигаясь по часовой стрелке вдоль стен, оставляя центр комнаты с письменным столом напоследок. Перебрал все в серванте, тщательно перетряхнул натасканные сюда Вадькой книги, заглянул под диван, снял с него белье. Ни под ковром, ни под видаком, ни под телевизором – никаких роковых бумаг, таивших зловещие тайны. И в футлярах видеокассет – ничего.

Перешел в другую комнату, проделал там те же манипуляции. Никакого улова. И в кухне та же петрушка.

В одной из больших деревянных колонок магнитофона умельцами Данила был оборудован тайник, не так-то просто и открывавшийся. В тайнике ничего не оказалось – так и должно быть, коли сам Данил ничего сюда в последний месяц не прятал…

Теперь, на десерт – стол. Данил сунул в конверт все дискеты, чтобы показать Ольге. В самом компьютере обнаружилась лишь дискетка с игрой «Черный лабиринт». Ничем серьезным со здешним компьютером Вадик не занимался, но все равно Ольге предстоит проверить дискеты на служебные коды и все такое прочее…

Хорошо еще, что Вадька был аккуратистом. В ящиках стола – порядок, как в казарменной тумбочке салаги. Микрокалькулятор, авторучки, Вадькины документы, распечатанные письма (на каждом по въевшейся привычке Вадька ставил дату получения – число, месяц, год). Немного писем. Самые обычные. Три от матери из Томска, два от какого-то приятеля из Свердловска, или по-нынешнему Екатеринбурга – все пять адресованы на эту квартиру. Одно адресовано на фирму, какая-то московская библиотека сообщала, что заказанной книги в наличии не имеется, к их превеликому сожалению. Открытка из того же Томска – какой-то Славик поздравлял друга с Первомаем, с нынешним, но, должно быть, представления не имел о кое-каких переменах в личной жизни друга Вадьки, иначе не отправлял бы поздраву на Королева…

Две книги в бумажных обложках – секреты компьютерных языков Бейсик и Фортран. Блок сигарет, по Вадькиной привычке распечатанный с торца… тяжелый что-то блок… опаньки!

Данил вытряхнул на ладонь две небольшенькие пистолетные обоймы с коричневыми патрончиками. По семь в каждой. Двадцать второй калибр, он же – пять целых, шесть десятых миллиметра. По размерам обоймы вполне годятся для «Эрмы» и иже с нею…

Такое положение и называется – полная растерянность. Если непечатно, звучит гораздо короче.

С балкона не швырнешь – белый день, меж ближайшими деревьями и домом довольно широкая пустая полоса. И дома не оставишь – вдруг нагрянут?

После короткого раздумья Данил принес из кухни пустой целлофановый мешочек, тщательно протер обе обоймы, бережно их замотал целлофаном и осторожно опустил в слив унитаза. Там и полежат, а если заявятся незваные гости, всегда успеешь дернуть за веревочку. Потом, правда, могут застрять где-то в трубе, но это уже не наше дело, главное, не у нас, и отпечатков нет…

Потянулся к сумке, но передумал и снял трубку.

– Пятый. Дежурный пост.

– «Большой»?

– Появился. Ищет вас. Велено – немедленно.

– Быстренько подошли пару ребят, – сказал Данил.

– Куда?

– Откуда я звоню. Пусть сидят здесь и прохлаждаются. Могут быть гости. Если гости – мопсики, ребята тихо сидят на хате у друга и пьют пиво. А если забредет какой зеленый, что вполне вероятно, его нужно будет аккуратно упаковать и сдать мне. Только пусть не ловят хохотальником воробьев, если придет зеленый, он будет не лопух. А посему подбери кого пообстоятельнее…

И положил трубку. Подумал, что насчет «мопсиков», то бишь милиции по их нехитрому коду, он мог и перебрать. Вряд ли они так быстро установят, что покойному гражданину Ивлеву принадлежала именно эта квартира – или это уже знает тихарь, внедренный ими в «Интеркрайт»? Поди догадайся, что именно он знает, коли поневоле приходится обращаться с ним как с хрустальной вазой времен Ренессанса…

Глянул на часы. Половина двенадцатого. Глаголев дома никак не может оказаться, посему стоит рискнуть…

Набрал номер. Трубку сняли на третьем гудке:

– Да?

По этому одному короткому словечку Данил не смог отличить на слух маму от дочки и потому вежливо спросил:

– Скажите, пожалуйста, это баня?

– Это раздевалка, а баня аккурат через дорогу, – столь же вежливо проинформировал его чуточку хрипловатый Ларин голосок. – Говорите смело, мистер Бонд. Верная агентеса дома одна-одинешенька.

– Ну, гутен таг, фройляйн…

Она преспокойно ответила длинной немецкой фразой, из которой Данил не разобрал ни черта, поскольку владел лишь английским в обоих вариантах – классическим британским и вульгаризированной «штатовской мовою».

– Стоп, стоп, – прервал он. – Пошутили, и будет. Нужно увидеться.

– Опять халтурка?

– Вполне возможно. Ты не занята?

– Ну чем заняться летом примерной школьнице? Где обычно?

– Да. Часов в восемь, устроит? В верхнем баре.

– Полностью, шеф.

– Если я задержусь, они там будут знать.

– Понятно. Учту. Кстати, шеф, вы мистера Ивлева сегодня не видели?

– Да нет…

Вообще-то он сказал чистую правду – то, что он видел час назад, не было уже никем и ничем. Так, пустая оболочка…

– Если узрите, скажете, что он мне нужен. Пусть звонит.

– Ага. Всего?

– Всего.

Данил положил трубку, потер лицо левой ладонью и долго сидел, закрыв глаза. Кажется, впервые он пожалел, что полтора года назад во все это ввязался.

Многие старательно высмеивают «предчувствия» и «озарения», но только не люди профессии Данила, пусть даже профессия вроде бы бывшая теперь. Проявляется это по-всякому: кто пересаживается подальше от места, куда через пять минут шлепнет горячий осколок, кто совершенно точно предчувствует завтрашнюю свою смерть. И многие, очень многие (пусть даже сами не умеют облечь это в членораздельные слова) совершенно точно знают, когда подступает время Крупных Неприятностей.

Сейчас Данил не сомневался, что Крупные Неприятности для него наступили.

Он покопался в куче, нашел кассету, выкрутил громкость до половины. Браво загремела медь, ухали трубы, могуче надрывался хор: